Дэвид Старр, космический рейнджер

Управляющий ждал, грудь его вздымалась, но существо из дыма и света не двигалось. Вероятно, это робот, настроенный только на одну фразу. На мгновение Хеннес задумался над этой мыслью и тут же от нее отказался. Он стоял рядом с ящиком бюро и при всем своем удивлении не забыл об этом. Медленно рука его двинулась.

Движение это было заметно в свете существа, но то не обратило на него внимания. Рука Хеннеса в якобы невинном жесте опустилась на поверхность бюро. Робот, марсианин, человек, кто бы он ни был, не знает секрета бюро. Он спрятался в комнате и ждал его, но комнату не обыскивал. А если сделал это, то чрезвычайно искусно, потому что взгляд Хеннеса не обнаружил в комнате ничего необычного; ничего не сдвинуто; ничего такого, чего не должно тут быть, кроме самого Космического Рейнджера.

Пальцы Хеннеса коснулись незаметного углубления в крышке бюро. Механизм самый обычный, и мало у кого из управляющих на Марсе его нет. Старомодный, как старомодно и само деревянное бюро – эта традиция восходит к старым дням беззакония первых поселенцев Марса, но традиции умирают с трудом. Углубление чуть сдвинулось, и в стенке бюро открылась панель. Хеннес был готов к этому, рука его метнулась к бластеру, находившемуся за панелью.

Теперь бластер был нацелен в существо, которое за все это время так и не шевельнулось. То, что казалось его руками, свисало неподвижно.

Хеннес чувствовал, как к нему возвращается уверенность. Робот, марсианин, человек – противостоять бластеру он не сможет. Оружие маленькое, и выбрасываемый им снаряд ничтожен по размеру. Металлические пули старых «ружей» по сравнению с ним настоящие скалы. Но маленький снаряд бластера гораздо смертоноснее. Как только он запущен, любое препятствие взводит крохотный атомный взрыватель, который превращает часть его массы в энергию, и в этом превращении препятствие – скала, металл, человеческая плоть – исчезает в сопровождении негромкого звука, как будто потерли пальцем о резину.

Хеннес тоном, в котором звучала угроза, не меньшая, чем в бластере, сказал:

– Кто ты? Что тебе нужно?

Привидение медленно повторило:

– Я Космический Рейнджер!

Губы Хеннеса изогнулись в жестокой ярости, и он выстрелил.

Снаряд покинул ствол, понесся к привидению, достиг его и был остановлен. Был остановлен мгновенно, не дойдя четверти дюйма до тела. Даже сотрясение от этого удара не прошло через барьер силового поля, который поглотил всю энергию движения, превратив ее в свет.

Но этот свет не был заметен. Его поглотило яркое свечение взорвавшегося снаряда, который превратился в энергию, так как при остановке не встретился с материальным препятствием, которое могло бы заслонить вспышку. В комнате как будто на кратчайшую долю секунды вспыхнуло солнце размером с булавочную головку.

Хеннес с громким криком закрыл глаза руками, будто пытался защитить их от физического удара. Но было слишком поздно. Несколько минут спустя, когда он решился отвести руки, его горящие испытывающие сильную боль глаза ничего не увидели. Открывая и закрывая их, он видел лишь черноту с красными пятнами. Он не видел, как Космический Рейнджер мгновенно метнулся к его сапогам, обыскал их внутренние карманы, открыл магнитный замок двери и исчез за несколько секунд до того, как собралась неизбежная толпа и послышались тревожные возгласы.

Хеннес услышал их, все еще закрывая рукой глаза. Он закричал:

– Хватайте его! Хватайте! Он в комнате. Задержите его, проклятые марсианские трусы!

– В комнате никого нет, – отозвалось с полдюжины голосов, а кто-то добавил: – Пахнет выстрелом из бластера.

Твердый, более властный голос произнес:

– Что случилось, Хеннес?

Это был доктор Сильверс.

– Вторжение, – ответил Хеннес, дрожа от гнева и раздражения. – Никто его не видел? Что это с вами? Вы… – но не смог добавить ни слова. Мигающие глаза его слезились, смутный свет снова начал поступать в них. Он чуть не сказал: «слепы».

Сильверс спросил:

– Кто вторгся? Можете его описать?

И Хеннес лишь беспомощно покачал головой. Как он может объяснить? Рассказать о кошмаре из дыма, который говорил и которому бластер не причинил никакого вреда, причинив его выстрелившему человеку?

Доктор Сильверс вернулся в свою комнату в унылом настроении. Тревога, выведшая его из комнаты, когда он готовился ложиться спать, бесцельная беготня людей, отсутствие объяснений со стороны Хеннеса – все это лишь булавочные уколы. Он с тревогой думал о завтрашнем дне.

Он не верил в победу, в эффективность эмбарго. Снабжение продовольствием прекратится. На Земле кое-кто узнает, почему, или, что еще хуже, придумает для этого причину, и результаты будут ужаснее самого массового отравления.