Devil ex machina

Фаина слушала, не шевелясь. Ян все продолжал, и голос его порой становился мягким и вкрадчивым, слегка гипнотизирующим. Говорил он негромко, но каждое слово было столь отчетливо, что великолепной дикции оставалось лишь позавидовать. Это был тот тип голоса, которым можно заслушаться, словно пением морских сирен. Фаина позволила ему очаровать себя библейским плетением слов. Ей даже нравилось то легкое чувство эйфории, настигающее, когда теряешь смысл и улавливаешь только магически переливающийся набор звуков, который расслабляет тело и одурманивает разум.

– «И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы; добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею»…

Интонации Яна, сладкие, будоражащие, порой с придыханием или иными интересными акцентами на некоторых словах, доставляли удовольствие, граничащее с физическим. Раньше Фаина и представить не могла, как от звучания чьего-либо голоса телу может быть приятно. Уже не получалось слушать его с былым безразличием. Магнетизм Яна все возрастал, креп, как древесная кора. Молодой мужчина в расцвете лет словно пустил в ход все свои навыки, чтобы пленить Фаину.

Но с чего бы ему добиваться такой, как она? Он для нее слишком хорош. К тому же, если бы он действительно захотел, давно бы затащил в постель бедняжку, изнывающую от неудовлетворенности. Судя по всему, Ян просто играл с нею. Недостатка в красивых девушках у него не было с момента заселения, а Фаиной он изначально не интересовался как лицом противоположного пола. Но мог использовать ради развлечения. Иначе зачем бы ему раз за разом устраивать свои фокусы только для нее, чтобы она медленно сходила с ума, а остальные считали ее ненормальной?

Браль абсолютно права. Ян специально изводит ее. А она не должна поддаваться. Отныне противостоять ему получится играючи. Ведь ей известна истина. Фаина вытерла лицо мокрым полотенцем – медленно, чтобы избавиться от морока, от лба до самого подбородка. Ян смолк, и тишина позволила ей совладать с собой.

– Мужчины не менее коварны, и ты тому – яркое доказательство. Как это ты не загорелся, цитируя Библию? – юноша ничего не ответил, но сделал шаг по направлению к ней и очень медленно опустил свою руку, прямо как в тот вечер, когда отдал ей забытый флакон шампуня. Иногда создавалось ложное впечатление, словно некоторые его заторможенные движения и порой полное отсутствие мимики – результат трудностей с привыканием к своему телу, а не осознанные качества.

– Чай будешь?

– Да.

Вообще-то она предложила из вежливости и не рассчитывала на такой ответ. Пришлось залить кипятком два пакетика и сесть за стол, словно закадычные друзья. Ян молча подвинул кружку ближе к себе, а стул – ближе к столу. Происходящее было крайне необычно для обоих, но они смотрели друг на друга открыто, без утаек и опасений. И все-таки есть в нем что-то… необычайное. Не поддающееся описанию, но четко ощущаемое при долгом зрительном контакте.

– Так что, придешь на спектакль?

«Так вот, откуда у него ряса. Реквизит!» – пронеслось в голове.

– Пришла бы, если бы ты не отказался играть Дьявола.

– А мне не нужно его играть.

– У тебя теперь новая роль? Сначала притворялся чертом, теперь проповедником.

– Мне не нужно никем притворяться. У меня тысяча лиц. А ты хотела исповедоваться, Фаина?

– Не так уж много у меня грехов, – поморщилась она.

– Достаточно.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Мне известны все твои грешки. Чревоугодие, уныние. А с недавних пор еще и похоть.

У Фаины запылали щеки. Но каркас, бережно взращенный Инессой Дмитриевной, выстоял эту проверку и даже не дрогнул.

– Я не верю в бога, – она попыталась отшутиться.

– А в Сатану?

– Я должна верить в то, чего не видела?

– Как это не видела? Вы, люди, такие интересные, – почти усмехнулся он, но лицо осталось непроницаемым, взгляд – напряженным.

– Следи лучше за своими грехами, у тебя их тоже по горло.

Ян прищурился, и нижняя часть его лица утонула в кружке.

– Вот такой ты мне нравишься гораздо больше.

– Да мне, в принципе, все равно, нравлюсь я тебе или нет, – с бешено колотящимся сердцем заявила она, стараясь выглядеть индифферентно.

Пока они спокойно пили чай и болтали, ее донимали фантазии, героем которых стал горячий молодой священник, жаждущий согрешить вместе с послушницей. Она обкусывала кожу с нижней губы и думала, что Ян, пожалуй, прав на счет ее нового увлечения. И как она раньше в себе это сдерживала? Какими силами подавляла столь буйный зов животных страстей? Пока сосед не сводил с нее взгляда, то чуть улыбаясь, то вновь становясь раздраженным и злым от неосторожно сказанного слова, Фаина испытывала возбуждение, не ограничивая свою фантазию. Почему она боялась его раньше? Ведь он так красив… И так доступен теперь.

– А мне казалось, что тебе не все равно.

– Ты странно на меня влияешь.

– Рад слышать это, – молодой мужчина отставил кружку и придвинулся к Фаине, ножки стула громко скрипнули по полу.