Devil ex machina

Спустя время Фаина поймала себя на мысли, что теперь понимает тех, кто думает об одном человеке, а спит с другим. Ночные свидания с неутомимым Костей приносили ей столько энергии и приятной опустошенности от стресса, что вывод напрашивался сам собой: ей давно стоило начать вести подобный образ жизни. Не садить себя на цепь, не игнорировать потребности своего тела, не тратить лучшие годы жизни на алкоголь, обжорство, попытки вернуться в прошлое и вечную ненависть к себе. «Пока молод, – размышляла она, – нужно жить полноценно, чтобы потом не жалеть о впустую потраченных годах, которые никто не даст прожить заново».

Благодаря настойчивости медбрата Фаина открыла в себе сильное эротическое начало, что так долго подавляла, считая ненужным, постыдным, недостойным разумного человека. На самом же деле, как выяснилось, удовлетворение инстинктов лучше всего проясняет затуманенный разум. Просто дай организму то, что ему нужно, и он в ответ даст тебе возможность снова быть созданием мыслящим.

Вопреки сложившимся в обществе суждениям, Фаина не чувствовала себя легкомысленной или доступной, ночь за ночью посвящая плотским утехам (которые утаила от Браль). Наоборот, поступая так ради собственного блага и здоровья, она могла бы считать себя более разумной, чем прежде, потому что не придерживалась общепринятых норм, придуманных глупцами для глупцов.

Теперь у Фаины было гораздо больше сил, и сеансы проходили плодотворно, насыщенно. Большую часть времени они с Браль гуляли и беседовали, оставаясь в помещении лишь тогда, когда Фаине нужно было проходить тесты. Инесса Дмитриевна раз за разом превышала лимит отведенного времени по собственной инициативе. Уходя к себе, она думала, что подобных Фаине ей доводилось встречать нечасто не только за свою врачебную практику, но и за жизнь. Так много впечатляющих противоречий было связано в этой девушке в тугие пульсирующие узлы, так много загадок и индивидуальных, редчайших особенностей восприятия мира, что хотелось изучить ее вдоль и поперек, дневать и ночевать, разговаривая с ней о чем угодно, пересчитывая грани, из которых она состоит, как сложная геометрическая фигура.

Браль давала пациентке разнообразные психологические тесты и изучала ее дневник. Первым был традиционный тест Роршаха. Наслышанная о парейдолии Фаины, Инесса Дмитриевна все равно была шокирована результатами. Девушка долго рассматривала изображения, улыбалась, хмурилась, а потом выдавала такие ответы, что найти их в числе существующих – частых или редких – было невозможно.

Больше всего Фаину поражало, что на этих картинках по умолчанию положено увидеть лишь что-то одно; у нее же вспыхивало сразу множество одновременных ассоциаций, она брала ручку и обводила силуэты, параллельно рассказывая Браль, кого в них видит. На одном изображении Фаина могла найти от семи до пятнадцати пятен, напоминающих ей различные предметы, животных, птиц, насекомых, реже – какие-то абстрактные понятия. Инесса Дмитриевна слушала и едва сдерживала эмоции – уже сейчас у нее накопилось достаточно материала, чтобы защитить еще одну докторскую диссертацию. Фаина вела себя спокойно и не видела ничего особенного в том, что в упор не замечает пресловутых летучих мышей, танцующих на карусели медведей, бабочек и прочих стандартных трактовок, которые Браль ожидала получить и интерпретировать.

Следующие тесты лишь подтвердили сложность ситуации. Неочевидные результаты Фаины не прекращали приводить в изумление. Тест на склонность к шизофрении показал, что девушка имеет весьма серьезные отклонения; тест IQ дал результат выше среднего; по типу темперамента Фаина оказалась полумеланхоликом-полуфлегматиком, чистейшая «золотая» смесь, без лишних примесей, так редко встречающаяся в природе; шизоидный психотип с преобладаем левого полушария живописно завершал картину, стал последним штрихом раскрывшегося перед Браль шедевра, достойного самого досконального изучения. «Самородок, – размышляла Инесса Дмитриевна перед сном, ворочаясь беспокойно, – потрясающе».

Чтобы озвучить Фаине предварительные выводы, пришлось заново прошерстить самые солидные и уважаемые пособия по психотерапии, монументальные статьи и монографии, собственные конспекты и старые записи. Освежив память, Браль еще больше поразилась тому, как в ее руки попал столь ценный экземпляр причудливой человеческой психики.

Результаты тестов дали ей более полную картину того, что происходит с Фаиной глубоко внутри и остается незримым для окружающих, но и это казалось верхушкой айсберга. Своими соображениями психотерапевт поделилась с Фаиной на двенадцатый день – раньше этого срока ей не удавалось собрать воедино мысли и наблюдения.