Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции

Я бы посоветовала Александру Исаевичу отвечать очередной группе птицеловов: «Отвалите от меня! Брысь!» Александр Солженицын не должен возвращаться, как Сим Симыч Карнавалов (типун на язык Войновичу!). Наши же родные совки, с их жаждой услышать пророчество и обрести отца родного если не в правителе, то хотя бы в великом писателе, способны взгромоздить талантливого человека на белого коня, обрядить его в какую-то невообразимую одежку, нечто среднее между френчем и поддевкой (именно это одеяние я увидела на Солженицыне на каком-то из первых перронов), и заставить его говорить глупости насчет «безмозглой гайдаровской реформы».

Гений — это достаточно четкая профессиональная ориентация. И самодостаточная. Зачем Моцарту лезть в моралисты, Жанне д’Арк — знать высшую математику, Татьяне Дорониной, прекрасной актрисе, лезть в плохие режиссеры и еще в худшие квасные патриоты, драматургу Розову проповедовать нестяжательство, математику Шафаревичу лезть в дебри антисемитизма и защищать от вымышленных врагов русский народ, а великому писателю Солженицыну — пророчествовать и проповедовать с амвона?

Ох уж эти смежники… Солженицын создал великие творения и размазал по стенке коммунизм, от Ленина до Брежнева; мы все учились по его книжкам, как по Библии, так отстаньте от него, вечные подкидыши, кандидаты в чью-нибудь паству, овцы в лихорадочной погоне за пастырем. Он дал вам свои книги. Читайте и боритесь! Там все сказано. Остальное уж решайте сами. А если не сумеете сами, то вас все равно кто-нибудь оседлает: коммунисты, нацисты, сатанисты, иезуиты, марсиане, монголо-татары. Тогда не гоняйтесь за Солженицыным: все равно пропадете, туда вам и дорога. Протестантизм велик тем, что показал человеку, что каждый обязан разобраться в Библии сам, без посредников и толкователей. Ты, Бог и Библия. Трое в лодке (и даже без собаки). Бог создал землю, человека и его разум. Бог создал человека свободным. Поэтому исповеди, священники и обряды не что иное, как камлание колдунов, заговаривающих зубы злым духам. Бог спросит с вас на том свете за все, что вы сотворили на этом. С вас, а не с вашего священника. Имейте мужество решать, как вам жить. Отстаньте от Бога. Он вам не гувернер. И от Солженицына отстаньте. Подражать ему вы все равно не сможете. «Архипелаг» не напишете.

Я не встречала Солженицына не потому, что не ценю его творения, а потому, что не хочу, чтобы он подумал, что мне нужно его руководство и его наставничество. Все, что он мне дал, я никогда не забуду. Он научил меня ненависти и заставил, как Гамилькар Ганнибала, с ранних лет поклясться бороться с коммунизмом, социализмом, левыми идеями — до их или моего исчезновения. Его «Один день Ивана Денисовича» вел меня, как путеводная звезда трех волхвов, и привел к 19 годам в Лефортово. Солженицын сделал меня человеком: антисоветчиком, диссидентом, «врагом народа», западником, либералом (хотя сам не был никогда ни западником, ни охотником до капитализма: все идеалисты на свете пытаются ходить по неведомым дорожкам третьими путями). Его «Архипелаг» стал для нас мечом-кладенцом, которым мы поразили державу и хотя бы на время парочку голов отрубили у СССР.

Моя благодарность безмерна. Солженицын дал мне оружие и привел на военную тропу. Это бесценный дар. Но Перуну, славянскому богу мужей и войны, не приносили в дар розы. Солженицын был нашим Перуном. Лучше я преподнесу ему свою книгу «По ту сторону отчаяния». Солженицын не ожидал, может быть, что ему придется встретиться здесь с его героями, не со смиренными жертвами типа Ивана Денисовича, Матрены, Цезаря, Кавторанга, а с персонажами его пьес: поднявшими оружие против советской власти, как в «Пире победителей»; ищущими «военной смерти», как в «Пленниках»; убивающими стукачей и подрывающими танки, как в «Знают истину танки»; пытающимися выдать США планы СССР насчет похищения секрета атомного оружия; мечтающими о падении водородной бомбы на Империю зла — словом, с волкодавами. Мы ожили, может быть, вопреки воле Творца. Но мы не Андрий и не станем слушать Тараса Бульбу. Ни Бог, ни Солженицын не вправе нам сказать: «Я тебя породил, я тебя и убью». Бог дал нам жизнь, Солженицын открыл смысл этой жизни: уничтожение коммунизма и СССР, — но в остальном мы свободны.

«Пророков нет, не сыщешь и с огнем, исчезли Магомет и Заратустра, пророков нет в Отечестве своем, да и в других Отечествах не густо». Пророков и не нужно. Свобода и воля личности не нуждаются в костыле пророчества. Мы не инвалиды, мы стоим на собственных ногах. И даже если сам Всевышний скажет мне, что Ему неугодны реформы Гайдара, я отвечу то же, что и Солженицыну: «На вкус и цвет товарищей нет. Да и в экономике Вы едва ли разбираетесь».