Девки гулящие 3

Обоз получился не маленький – телег двадцать, а охраны с гулькин нос. Нападут где крестьяне в лесу, как не раз уж было и прощай жизнь молодая. Десятком Сидора много не навоюешь.

– Ежели чего – винтарь под мышку и ноги сразу делаем. – Ванька Федора проинструктировал. Не желал он за темные дела штабс-капитана кровушку свою на землю лить.

– Понял. – опять же весьма коротко Федор ответил.

До самого обеда обоз по малоезженым проселкам тянулся, все населенные пункты стороной объезжал. Перекусили в полдень сухомяткой и дальше двинулись. Человек, что штабс-капитаном был старшим над десятком и Сидором поставлен, всё на часы поглядывал и поторапливать возниц стал. Видно, опаздывать они куда-то начали.

Ехали-ехали, а глядь – посреди лесной дороги человек стоит. Продотрядовцы за винтари схватились, но старший обоза руками замахал – свои мол это. Ну, кому свои, а кому звери лютые. Сторожиться не помешает. Сегодня друг сердечный, а завтра шмальнет в спину.

Остановились. Сидор закурил. Совсем страх потерял, а Ванька и Федор винтовочки наготове держат – готовы ко всему.

Старший со встречным переговорили, тот свистнул, а на сигнал тот из леса стали люди выходить. Потом и телеги появились. Саврасые лошадки их тянут. Нет, вот и одна мышастая показалась. Лошадки не мелкие, довольно массивного, растянутого телосложения, но гармоничность частей тела присутствует. Крепенькие все такие, головы среднего размера с широким лбом, шея короткая, с невысоким выходом. Ноги у лошадей относительно короткие, грива и челка пышные. Как поближе подъехали телеги, у всех лошадок вдоль спины темную полоску стало видно – «ремень». Федор заулыбался – любил он вяток, наших аборигенной породы лошадей северного лесного типа – так какой-нибудь профессор бы выразился. Деревенский он, а ему такая лошадка и нужна – выносливая, подвижная, с добрым нравом и неприхотливая. Ест что угодно и почти не болеет, особенно устойчива к простудным заболеваниям. «Ремень» на спине, он Федору не мешает, подумаешь – наследство небольшое от диких предков. Иногда ещё и поперечные полосы на ногах бывают, как у родичей тысячелетней давности, но они на ход не влияют. Пока орловского рысака не вывели, то вяток в почтовые тройки и запрягали.

Перегрузили вышедшие из леса к себе зерно и обратно убрались.

Обоз же с Ванькой и Федором обратно в Уржум покатил.

Тройка вяток.

Глава 53 Смена власти

Вятская губерния. Уржум.

Прибывший в Уржум штабс-капитан как-то сразу вступил в разногласия с местными властями. Они ему не понравились, он у руководителей уезда тоже вызывал неприязнь. Вроде все в одной лодке, а поди ж ты…

Жили в Уржуме люди себе спокойно, что надо воротили, себя не забывали, а тут такой вам хрен на всю голову. Из центра прислан с грандиозными задачами и полномочиями. Мы то здесь на что? Нам бы и поручили дело важное, а мы то уж без подобных помогальщиков справились. Нет доверия у Петрограда людям на местах? Всё и каждую мелочь под себя подмять хотят?

Прилетел гусь лапчатый. Свои порядки наводит. Все жирные ломти себе забирает. Его самого и приехавших с ним ещё и кормить-поить надобно, лучшие места под постой выделять.

Сначала думали, что структура пирога на столе поменяется – было всё нам, а сейчас станет – часть нам и часть ему. Получилось же – нам шиш с маслом, а приезжий штабс-капитан всё себе загреб.

Все ниточки-веревочки с мешочниками обрезал, все договоренности со скупщиками под хвост кобыле полетели. Те защиты требуют – деньги де плочены, а против продовольственного полка не попрешь…

Мешочников как липку ободрал, труд их себе присвоил. Бедолаги по селам и деревням сколько ездили, хлебушек на деньги и мануфактуру, а также на прочее нужное в крестьянском хозяйстве меняли, подводы нанимали и хлеб не за просто так в Уржум свозили, а он явился и на всё лапу наложил. Не ваше мол сейчас это, а достояние республики. Кто противился и несогласие выражал – того черви на погосте уже хвалят.

Ввел военно-продовольственное положение – хуже осадного. В городе патрули, за городом – концентрационный лагерь. Недоволен – уже не гражданин, а новая рабочая единица. Хорошо хоть так, а то и – сразу к стенке.

В деревню голубок сизокрылый сунулся не зная броду. Быстро по сопатке получил, много людей потерял, чуть пушку даже не отняли, а вот пулеметов убавилось. Голяшками заскал, в Вятку стал жалиться, а они – помогли сиротинушке, людьми и оружием пополнили, очередную орду на уржумские плечи повесили. Хлеб, мол сейчас самое главное, а вы – терпите.

Деревня за деревней, село за селом штабс-капитаном обираются, а в Уржум десятки тысяч пудов хлеба ссыпаются. Хотели о сей радости весть в Петроград подать, а штабс-капитан запретил – не вашего ума дело. Сам, когда надо будет сообщу.

Ладно бы так. Дело совсем по-другому поворачивается. В Вятку мешок отправляется, себе – пять на разживу. Тем же мешочникам зерно продается. То, что у крестьян силой собрали и то, что у самих мешочников ранее реквизировали.