Девочка бандита

— Ну что, коза драная, допрыгалась? — жмёт голову грубыми руками, придавливая всем весом, лишая кислорода, а я жалобно мычу, чувствуя отвратительный привкус крови на языке.

— Это ты-ты… ты всё подстроил, урод, — еле-еле шевелю языком. Вижу как в тумане.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рифат надменно смеётся.

— Пришлось. Ты думала, твоя задница и дальше будет кататься как сыр в масле? Ты почти испортила моего брата. Из-за тебя он превращается в сопляка. Гектор ни к кому из шлюх так сильно не привязывался! Ты грязная шкура! Ты у меня брата отнимаешь! Это из-за тебя я по морде получил!

Давит меня сильней в кресло я плачу, задыхаясь.

— Ты за это ответишь. Брат никогда прежде не смел поднимать руку на родную кровь. Из-за кого? Из-за шлюхи. Я охуел, когда отхватил. Мозги быстро на место встали от силы удара вожака. Сильные мира сего не прощают предателей. А предатели искупают вину кровью.

Зажмуриваюсь. Дрожу. Рыдаю с закрытыми глазами. Хочется умереть на месте. Даже не представляю, какие меня ждут пытки.

Он ревнует. Конченый недоумок! Ревнует меня к Гектору или…

— Я давно мечтал тебя оприходовать, — брызжет слюной, потираясь твёрдой ширинкой о моё бедро.

— Но брат не стал делиться своим трофеем, — Рифат наклоняется максимально низко, противно дышит мне в лицо. Он мерзко облизывает языком мою щеку, причмокивая. Меня сейчас вырвет. — Пришлось идти другими путями.

Значит, я ему понравилась. Из-за этого тоже?

Ревность. Плюс тайное влечение к девушке вожака.

Сволочь! Мерзкая трусливая падаль! Поступил как полный слабак!

Он взял мой телефон и сфотографировал какие-то там секретные данные, чтобы меня подставить. Сделать шпионкой! Потому что мой отчим когда-то давно, но до переворота работал на Саида.

Тварь. Как же ловко он придумал. Но поступил как скотина самая последняя. Как слабак. Действовал исподтишка. Разрушил наше с Гектором счастье, которое росло и крепло с каждым днём. Потому что понял, что между нами зарождается нечто большее, чем просто приятный секс.

Отношения. Чувства. Которые плавно перетекают в любовь.

Рифат ревновал. И убедил Гектора, что любовь — это слабость. Любовь погубит лидера крупного города. Сделает его слабым и уязвимым.

Рифат хватает меня за волосы, больно дёргает. Другой рукой хватает за подбородок, собираясь грязно поцеловать. Я почти блюю в его уродливую, пахнущую потом и куревом бороду, но меня спасает оклик водителя.

— Приехали.

— На выход, краля! В номере продолжим практиковать наказание, — гогочет. — Здесь не слишком удобно. Места мало.

Мерзавец хватает меня за локоть, без излишеств вышвыривает на улицу. Обращается как с каким-то скотом безмозглым. А мне кажется, будто меня ведут на казнь. Да, так и есть. Вот только быстрой она не будет.

Я вижу знакомую яркую вывеску. Понимаю, что мы оказываемся в клубе «Элизиум». Ох, нет. Нет!

Рифат, сжимая пальцы на моём локте до синевы, тащит меня к чёрному входу в заведение.

— Пусти! Гектор узнает, он не дурак! Что дальше будет? — пытаюсь запугать ублюдка.

— Не узнает. Он мне доверяет. Я слишком хорошо всё подстроил.

— Негодяй! — дёргаюсь, но мои ничтожные брыкания причиняют ещё большую боль.

Мы оказываемся на втором этаже клуба, проходим сквозь вереницу дверей по тёмному коридору. За этими дверями клиенты клуба или братаны Мурадова снимают клубных кукол на ночь. Из некоторых щелей раздаются женские стоны и мужские оры. Кто-то уже во всю трахается, сняв шлюху, развлекается.

Меня всю колотит от адского страха. Уже не чувствую ни рук, ни ног. Сердце стучит на грани инфаркта. Мы доходим до конца коридора, Рифат открывает ключом номер. После зашвыривает меня, как шавку для битья, в темную тесную комнату. Я лечу в темноту, падаю спиной на скрипучий матрас.

Весь кислород из лёгких вышибает.

— Останешься здесь. Будешь моей личной шлюхой работать. Как натрахаюсь, отдам на потеху парням.

Они же разорвут меня. Разорвут насмерть!

Будто прочитал мысли на моём заплаканном лице, ответил:

— Верно. Тебе конец. За предательство полагается смертная казнь, — проводит пальцем по горлу, насмехаясь, — мы не прощаем предателей, так что ты скоро умрёшь. Будет всем остальным шестёркам уроком.

— Но я не шестерка! — горло душит от ядовитых слёз, несправедливости, обиды.

— Твой приёмный отец — он наш враг! Он работал на Саида. На того ублюдка, который вырезал всю нашу с Гектором семью.

— Но я не знала, — закрываю лицо дрожащими ладошками, реву.

— И опять ты врешь, дорогая, — фыркает, издеваясь. — Впрочем, уже неважно. Пока ты остаешься здесь. У меня важное дело. Когда я вернусь, ты получишь своё наказание, — проводит рукой по вздыбленной ширинке, с силой сжимает топорщащийся член, криво усмехаясь, — как натрахаюсь и наиграюсь с тобой, тварь, брошу пацанам. Дожарят. У тебя есть немного времени покаяться перед смертью. Молись, сука! Может быть, тебе это поможет попасть в рай, а не в ад.

Он сплёвывает мне в ноги, разворачивается, хлопает дверью.