Девочка для Беса

Вставил ключ в замок. Открыл и толкнул дверь. Никто не выскочил на меня нападать. Тишина.

Я вошел. Сначала в комнату, включил свет. Никого. Потом на кухню.

Раскладушка разобрана. Ева лежит на ней. Спит. Точно спит.

Пакет, который я ей оставил, в углу валяется.

Не ушла, значит. Я улыбнулся. Постоял немного и пошел в комнату.

Упал на диван и кажется сразу заснул.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

24. Ева

В этот день он не пришел. Вечером тоже нет.

Я приготовила ужин. Сидела, ждала.

Бродила по квартире. Заглянула в его шкаф, трогала одежду, вдыхала её аромат. Впитывала насыщенный и одновременно сдержанный мужской запах. Он пьянит, возбуждает, воздействует на меня. Пробуждает в воображении разные картины, движения и действия.

В этой комнате я словно уже в объятьях Беса. Это заставляет забывать о его холодности, равнодушии, толкает мысли на новое представление его самого. Нежного, сильного, ласкового и конечно любящего.

Время идёт, но Бес не возвращается.

Я легла на его диван, включила телевизор. Так и заснула.

Утром просунулась, Беса ещё нет.

Конечно, зачем ему сюда возвращаться. Он же думает, что я ушла. Значит, ушел и забыл. Получается, он действительно, совсем равнодушен ко мне. И ничего не изменится. Незачем и хотеть.

Тогда зачем я осталась. Наверное, действительно лучше уйти.

За это время много чего передумала. Решалась, собиралась, но всё-таки боюсь уходить. Не могу сделать и шаг за порог, ведь если шагну — всё закончится. Не могу отвязать себя от этих событий. От этой квартиры. От него самого. Пока ещё не готова. Хочу быть с ними связана. Пусть всё было так плохо, но это тогда, раньше. Теперь обязательно будет хорошо.

Сижу, себя уговариваю. И понимаю, что это всего лишь обман. Но не ухожу.

Вечером на второй день Беса всё ещё нет. Снова моё ожидание закончилось ничем. В одиннадцать я разобрала раскладушку и легла спать.

Прошло наверное часа два, возни и нежелания засыпать. Когда я устала возиться и наконец почувствовала что засыпаю, слышу сквозь сон, дверь в прихожей открылась, стукнула о стену. Я открыла глаза.

Он или кто-то другой?

Когда я ложилась спать не стала выключать в кухне свет, чтобы он, ещё с улицы видел, что я не ушла.

Тихие шаги до порога кухни. Я замерла. Не двигаюсь, не дышу. Слышу его дыхание. Повернуться боюсь. Пусть думает, что я сплю.

Щёлчок, свет погас. Бес развернулся и пошел к себе. Я услышала, как он упал на кровать. Приподнялась, раскладушка скрипнула, я притихла. Дальше тишина. А потом, мерный сап, едва различимый настороженным ухом.

Немного я подождала, поёрзала, ничего. Значит спит.

Я встала. Медленно осторожно, на цыпочках, пошла в прихожую. Выглянула в темноте и увидела тёмную фигуру Беса. Он лежал на диване прямо в одежде, в куртке, в ботинках.

По прихожей носился запах алкогольно-сигаретного перегара.

Этот запах ненавижу с детства. Ещё с тех времён, когда в нашем доме собиралась куча мужиков и отец с матерью бухали и курили. А мы с Русланом пугливо сидели в комнате или прятались во дворе, чтобы отец не начал нас искать и не заставил идти за самогоном к бабе Шуре.

Ненавижу алкогольный запах перегара, потому что он вытягивает из памяти картины, которые я давно стараюсь забыть.

Теперь уже понятно, Бес пьян и спит, глубоко погрузившись в свои пьяные сновидения.

А я, наверное, по старой, ещё детской привычке, когда отец приходил пьяный в стельку, падал на кровать в засаленном рабочем ватнике, в грязных резиновых сапогах и мать заставляла меня, его раздевать. Я подошла к Бесу и начала стягивать с него ботинки.

Он не двигается, не сопротивляется. Ему, как видно, по барабану.

Потянула за рукав куртки, потом за второй. Бес только заворчал, что-то проговорил и перевернулся на спину.

Не знаю, что меня потянуло, но я, то ли по всё той же привычке, то ли ещё чего, быстрым движением расстегнула пуговицу на его джинсах, и в этот самый момент, на моё запястье, стальным обручем легла ладонь Беса.

От испуга я дернулась, но он крепко дерит. Сжимает. Давит.

В темноте его взгляд испепеляет меня на месте.

В испуге я оцепенела, от боли сжала губы.

А потом он резко отпустил мою руку и сказал:

— Пошла вон.

25. Ева

Отдернулась, словно коснулась кипятка. Схватила куртку машинально и вон из комнаты.

И снова моя ненависть проснулась. Выскочила, как чёрт из табакерки. Напомнила о себе. Заплясала новыми красками. Как же я могла он ней забыть?

— Придурок, — сказала я уже в прихожей, остановилась и куртку на крючок вешаю.

Примяла ладонью, собралась уже уходить, даже повернулась, когда почувствовала что-то твердое под пальцами. Остановилась, как вкопанная. Догадка промелькнула мгновенно, и действие мгновенно родилось. Без мыслей, просто, скользнула пальцами в карман, нащупала рукоятку и достала пистолет.