Девочка для шпиона

Завороженный, как зритель, попавший в лапы гипнотизера, Грязнов выполнил просьбу, затем налил и себе, старательно избегая моего строгого взгляда.

Моисеев проглотил содержимое рюмки одним глотком, понюхал кусочек хлеба и молвил:

— Ребята, вы не поверите, потому что так не бывает даже в индийском кино, только пусть я отравлюсь кислым фиксажем, если этот парень не мой постоянный клиент…

— Какой? Который доллары у вас проверяет?

— Он…

Я в изнеможении откидываюсь к стене:

— Ну слушайте, сегодня не день, а прямо бенефис Андриевского!

— Так выпьем же за то, чтоб у мальчика не случилось несчастного случая, холеры или СПИДа, чтоб он здоровеньким дожил до своего ареста! — провозгласил Слава.

— Подожди! — одернул я его и обратился к Моисееву. — Семен Семенович, долго он к вам ходил?

— Около года. В его приходах не было ни системы, ничего такого, чтобы можно было заранее знать, когда явится.

Одно было постоянно — он всегда звонил перед приходом, причем между звонком и приходом проходило очень мало времени. Такое впечатление, что звонит из дома по соседству…

— У него в машине телефон, — пояснил Слава.

— Когда он к вам последний раз приходил? — спросил я.

— Да не очень давно. В двадцатых числах ноября. Саша, если вам нужно, я могу восстановить точно все даты его посещений, а также суммы денег, которые он приносил на проверку.

— Зачем он у вас их проверял, Семен Семенович? — спросил Слава. — Если он получал их в банке, там же есть детекторы валют.

Моисеев разбирал свой архив эксперта и одновременно отвечал Грязнову:

— Честно сказать, я и сам интересовался у него. Знаете, что он сказал? Половина всей долларовой наличности, гуляющей по нашим просторам, это искусная подделка, которую может выявить только экспертная группа в Вашингтоне, возможно, в нашем Центробанке, ну и Семен Семенович…

— Вот как! — удивился я. — Вам бы эти сведения поставить в основу своей рекламной кампании, от клиентов отбоя бы не было!

— Несомненно, Саша, — кивнул Моисеев. — Но я, несмотря на пятый пункт, никудышный коммерсант. В чем и упрекали меня даже собственные дети.

Я позвонил Меркулову. Он был еще на работе.

— Костя, мне на завтра нужна санкция на задержание подозреваемого Андриевского!

— Уже? — слегка удивился он.

Я поведал ему о последних открытиях, сделанных с помощью фотокарточки, которую отпечатали в лаборатории с пленки Федулкина.

— Хорошо, — согласился Костя. — Дам вам санкцию, только применяйте с пользой для дела.

— А як же ж! — вырвалось у меня.

8

Следователь — это человек, устанавливающий виновность конкретного лица в совершении конкретного преступления. Работа подразумевает четкое следование логике доказательств и поиск истины в сочетании с бесстрастностью. Но следователь — это человек, поэтому кроме логики он обладает еще и чувствами. И хотя над моим отдельно взятым разумом эмоции практически никогда не брали верх, более или менее они могут влиять на мое отношение к человеку. Так, временами мне был симпатичен рецидивист Петров по кличке Буряк. Он был убийцей, не заслуживающим никакого снисхождения, но он не был тупым злобным существом или маньяком, а преступления, пока не ушел в профессиональные убийцы, совершал дерзкие и даже озорные, что мне и моим коллегам, уставшим от кровавой бытовухи, импонировало. Одно дело расследовать убийство топором на кухне, особенно когда убийца храпит на полу рядом с убитым, а над ними на столе недопитая бутылка водки. И совсем другое — дерзкое ограбление в условиях неожиданности, на что горазд был молодой Буряк. Да и к нам покойный бандит относился без ненависти, а Грязнова так даже уважал.

Мне нравится Юрий Андриевский. Даже сейчас, когда я почти уверен, что он преступник, и, возможно, государственный. Он молод, эрудирован, умен. Он умеет держаться и умеет подать себя — качества подзабытые за время социалистического единообразия. Хорошо дружить с таким человеком, но и сыграть с ним в игру «следователь — подозреваемый» тоже будет интересно.

Занятый этими мыслями, я незаметно подошел к своему дому по раскисшему от мокрого снега тротуару. Поздний час вкупе со слякотным ненастьем разогнал по квартирам даже хулиганствующих подростков.

Я привык к тому, что они сидят на площадке последнего этажа, пьют пиво, играют в карты или тискают девчонок. Из всех соседей по площадке я, пожалуй, единственный, кто приходит домой чаще всего после девяти вечера. Поэтому с ними у меня почти приятельские отношения, иногда, если не очень поздно, я останавливаюсь немного поболтать с ними, угоститься пивом. Это им очень нравится. А в обмен на то, что я не гоню их от своей входной двери и не вызываю втихаря милицейский патруль, они громко не матерятся, не оставляют после себя свалку отходов жизнедеятельности молодежной, пока еще законопослушной банды. Иногда я консультирую их по вопросам права, не забывая, конечно, воспитательный момент. Так, когда меня спросили, как можно «закосить» от службы в армии так, чтоб не посадили потом, я вполне правдиво ответил, что самый надежный в юридическом отношении способ — поступить в институт…