Девочка, где ты живешь? (Радуга зимой)

Гена (судорожно вздыхает). Да вы не поняли!… Я думал, вы знаете, как все это произошло…

Тетя Люба. Я? Да откуда ж мне знать, милый ты мой, я сроду отсюдова никуда не выезжаю, сроду воспитательницей в четвертом детсадике работаю, тебе любой скажет… Надо же несчастье какое! И она, значит, сиротой осталась? Ох, горе!… У нашей Катюши хоть сродственников много – мать, правда, все по командировкам, мы вот с Петром и бабушка еще есть, а та-то с кем?

Гена. Кто? (Все понял.) Я не знаю… А скажите, собака у вас правда есть?

Тетя Люба. Собака? (Волнуется, не хочет подводить Катю.) Собака-то? Собака вообще, собака-то такая вроде бы, вроде бы мелькала эдак какая-то собака… Но я вот теперь ремонтом занялась, все сама, сама… Да ты разденься пока, она сейчас. (Слезает с табурета, суетится.) Сейчас она. Она ведь у меня как ртуть, Катюшка-то, как огонь, она и собаку найдет, все у ней будет, ты погоди. Вам зачем собака-то?

Гена пожимает плечами.

Ну ничего, ничего. Вообще-то есть собака, есть, ты обожди…

Гена. Вы извините, я пойду, ладно?

Тетя Люба. Да что ты, что ты, погоди, она сейчас прибежит, собаку найдет и прибежит…

Гена. Уже поздно, я пойду… Нет, нет, я пойду, меня мама ищет. И все равно она все выдумывает, и никакой собаки у вас нет, ничего у вас нет!… (Убегает.)

Тетя Люба. Убежал!… Ох, батюшки!… Выдумывает. Чего же она выдумывает? Вера вон Демидовна тоже все ее врушей да врушей, пересмешницу какую, говорит, вырастила, самостоятельная больно. (Смеется.) Давеча с хвостами С этими тоже. Придумай да придумай, тетя Люба, новую какую игру детям, плохо работаешь, ничего придумать не можешь. Мы и придумали с Катей в хвосты играть. Пускай ребятишки кто лисий хвост приделает, кто петуший, кто заячий. Катя сама пришла, так-то весело, смеху столько было! А Вера Демидовна постояла в дверях, поглядела-поглядела да и говорит: прекратите, говорит, это глупая игра, никакого содержания нету…

Появляется Катя. Тащит па веревке огромную Собаку.

Катя. Ну пожалуйста, пожалуйста, пу на полчасика, я тебя очень прошу.

Собака (шепелявит). Не нузно, не хоцю я…

Катя. Ну что тебе, жалко? Ты же согласился. И пожалуйста, скажи, что тебя Шарик зовут, отзывайся на Шарика.

Собака. Ню какой исё Сярик, какой Сярик? Полкан я.

Катя. Ну Полканчик, Полканчик, ну побудь Шариком, ну будь человеком, это так нужно! Мальчик такой бедный, такой больной! И такой талантливый! Знаешь, вот в одной книжке, когда нужно было, к больной девочке даже слон пришел. Слон! Понимаешь?

Собака. А я не слён. И не Сярик. И вообсе нехолосё аманивать.

Катя. Но это не обманывать, совсем не обманывать. Полканчик, ну пожалуйста, он такой больной, такой больной… А вот и мы!… А где Гена? Тетя Люба, где он? (Выпускает веревку.)

Тетя Люба. Да ушел, Катенька. Поздно, говорит, мама ждет. Да ты-то куда пропала?

Катя (чуть не плача). Ну как же это? Куда Hte он? А я вот Шарика привела…

Собака (потупясъ). Не Сярик я. (Уходит.)

Тетя Люба. Пойду, говорит, все равно собаки никакой у вас нет. А что это за собаку-то ты придумала? Какая собака-то?

Катя. Ну была, была у тебя, понимаешь, была у тебя беленькая такая собака, шпиц называется, Шарик, маленькая такая собачка. Была, понимаешь! (Хватает портфель и убегает.)

Тетя Люба. Катя! Куда?… Умчалась… Собачка… Беленькая… Может, и была собачка?… Шарик… Да вроде бы что-то мелькало такое…

В темноте слышен голос Кати: «Гена-а! Гена-а!» Декорация первой картины, только теперь совсем темно, горит фонарь над скамейкой. Снег. Возникает мягкая мелодия песенки. Потом появляется Катя, она ищет Гену, по идет тихо, уже не кричит, под конец песенки садится на скамью и замирает. А песенка такая:

«Девочка, девочка,
Ты куда идешь,
Ты скажи нам, девочка,
Где же ты живешь?
Улица булыжная,
И мороз трещит.
Ты не будь обиженной
От таких обид…
Звезды качаются
У нас над головой,
Все всегда встречаются
Со своей мечтой».

Действие второе

Картина шестая

Тот же парк, вечер, фонарь. Катя сидит па скамье, по теперь перед ней стоит дворник. Это не настоящий дворник, это Яшка, по только в фартуке, в зимней шапке, с оюелезпым скребком.