Девочка, где ты живешь? (Радуга зимой)

Контур домика на фоне зимней одноэтажной улицы, с силуэтами церкви и строительного крана, с теплыми зимними огоньками. Тесная комната, несколько странных картин: на одной – поросенок на блюде, на другой – кусок хлеба с маслом, на третьей – тарелка с торчащей куриной ногой, а на четвертой – генерал в фуражке ест шашлык. Справа – мольберт, картина не видна.

Катин дядя, Петр Петрович, пришел из бани, развешивает на радиаторе отопления полотенце, мочалку.

Петр Петрович. Эх, чайку сейчас после баньки!… (Рассуждает сам с собой.) Нда, это он правильно, банщик-то, говорил, тут резон есть. Если сахару брать не полкило, а четыреста пятьдесят – по весу оно все равно не заметно, а вот тебе четыре с половиной копейки, считай пять. Масло постное опять же: не литр сразу, а девятьсот пятьдесят грамм взять – тут сразу шестнадцать копеек. Пять да шестнадцать – вот он уже и двугривенный с копеечкой… Пряниками не рублевыми шиковать, а по девяносто копеек: разница невелика, а гривенничек вот он!… Так п на всем, и, глядишь, рубль на неделе сэкономишь. А неделев-то у нас сколько? Пятьдесят две. Это что выходит? Пятьдесят два рублика в год. Вот они, денежки! Сколько красок можно купить! Ну-ка, ну-ка… (Присаживается за стол, начинает подсчитывать.)

В комнату без стука входит Яшка, делает на ходу упражнения.

Яшка. Дядь Петь, не пришла еще Катька ваша?

Петр Петрович. Так, шестнадцать, двадцать три… А белила почем?… (Яшке.) Нет еще, нету… Не мешай… Да ты куда, куда?

Яшка пробирается к мольберту.

Нельзя, не заглядывай, не готово еще!… Фу ты, сбился ведь!

Яшка (отступает). Упражнение шестое: ноги на ширину плеч, гантели за голову, наклон туловища вперед… И-раз! Я все равно знаю, чего вы рисуете. А только все эти рисования – тьфу! Спорт – вот сила!… И-два!

Петр Петрович. Тебе уши давно, что ль, не драли? Сказали, нету ее, и давай отсюда!

Яшка. И-раз! И-два!… А вы в бане были? Все в баню ходите? Отсталый парод! И-раз!… Спортсмена бы лучше нарисовали, в парке у нас повесили!… А Катьке вашей будет сегодня, ей тетя Кланя даст!

Петр Петрович. Не твоего ума, чего мне рисовать! (Вдруг кричит.) Иди отсюда, ну!…

Яшка. Подумаешь! Я пришел… что у вас там чайник кипит.

Петр Петрович. Чайник? Так бы и сказал. (Идет к двери.)

Яшка. А меня вот отец боится теперь трогать, я как разряд получил, так боится! Упражнение седьмое!…

Петр Петрович вытягивает Яшку из комнаты. По едва дверь закрылась, Яшка появляется снова. Подходит к мольберту, смотрит, усмехается.

Художник! От слова «худо»… Только и знает одну еду рисовать. Во, видели? И зачем это художники? Ну какая от художников польза? То ли дело спортсмены! Рраз!

В дверь стучат, входит Володя, молодой, рассеянного вида, в синем халате, в очках. Яшка тушуется. Володя сначала его не замечает.

Володя. Катя!… Анна-Мария!… (Расстроенно.) И Анны-Марии нет… (Видит Яшку, оживляется, убирает руки назад.) А-а, сударь! Вот вы где! Ну, на какой странице?

Яшка. На… на… на семьдесят…

Володя. Только не врать!

Яшка. А чего я? Когда я врал-то?

Володя. Ну ладно, ладно, на какой?

Яшка. На этой… па семьдесят шестой.

Володя. Так. Вчера на семьдесят третьей, а сегодня на семьдесят шестой. Прогресс! А ведь я предупреждал, а?

Яшка. Да чего я, да я ничего…

Володя. Предупреждал ведь, предупреждал… Защищайтесь! (Выхватывает из-за спины две блестящих шпаги, одну бросает Яшке и начинает атаку.)

Яшка (роняет гантели, неумело крутит шпагой). Ой! Володь! Не буду больше!…

Володя. Защищайтесь, сударь, защищайтесь! Сила – раз! Ловкость – два! Нужны одни спортсмены… Ага!… А книжки читают одни дураки!

Яшка. Ой, не надо! Не буду! Ой!

Они фехтуют. Яшка не умеет, Володя загоняет его то на стул, то под стол.

Володя. Так! Так!… Бить девчонок, обижать слабых – это вы можете! Ну, ну, где же ваша сила и ловкость!

Яшка. Да не надо, не надо! Я в это не умею! Я вам не мушкетер!

Володя. Не мушкетер, не мушкетер, это уж точно!… Ага!…