Девочка Грешника

Он за мной с первого курса увивался, все на свидания звал и вообще был очень настойчивым в своих ухаживаниях, но я его нещадно бортовала, не забывая ни на минуту, что у меня есть обязательства перед семьей и Камилем Ильясовым.

А теперь я свободна как птица в небе. И мне срочно нужен клин.

Саша Дорофеев подходил на эту роль как никогда. Высокий, красивый, спортивно сложенный, с яркими голубыми глазами и задорной самоуверенной улыбкой. Он учился на два года старше меня, без пяти минут выпускник, а еще был родом из приличной семьи, которую бы мог одобрить даже мой взыскательный папаня.

— Сонь, я так рад, что ты вернулась в строй. Поговаривали, что ты уже не выйдешь на учебу в этом году. Авария вроде, да?

— Ах, эти сплетники, — улыбнулась я и пожала плечами.

— Тогда нам нельзя терять ни минуты! И так прошляпили с тобой целых полгода!

— И куда торопимся?

— В кино, — и закусил губу, ожидая моего ответа.

— Непорядок, — рассмеялась я, хотя на душе остервенело скребли кошки.

— Завтра, да? Сразу после пар?

— Ну хоть не сегодня, — покачала я головой, продолжая улыбаться во все свои тридцать два зуба.

— А так можно было? — недоуменно вытянул тот лицо, и я прыснула от смеха.

— Уже все, Саш, поезд ушел, — и отправилась выбирать себе шар, так как подошла моя очередь для броска.

Отец свидание согласовал, даже похвалил за достойный выбор. Дорофеевы владели кирпичным заводом и сами себе обеспечивали сбыт, застраивая ближайшее Подмосковье. Хороший парень, в общем-то, надо брать. И все бы так, если бы не нюансы…

Было кино, карамельный попкорн, зажигательный сюжет и маска счастливой девушки на лице. За которой, увы, металось в агонии мое потрепанное сознание.

«Ничего, все пройдет», — шептала я сама себе, позволяя Дорофееву переплести наши пальцы.

И упорно перла вперед, несмотря на то, что все еще любила его — Грешника.

Везде приходилось отыгрывать комедию, кривляться, чтобы никто не заподозрил, что душа моя плачет. Я упорно растягивала губы в улыбке каждый чертов день.

Шоппинг с мамой и бабушкой. Разговоры с братом. Институтские будни.

Везде я была живой.

А потом приходила домой и умирала. Потому что, не так-то просто заставить заткнуться собственное сердце. Она орало дурниной. Корчилось. Неистово рвалось из груди.

К нему.

К предателю, что снова обманет. Потому что такие люди не меняются. Исправившиеся повесы? Да я вас умоляю — это сказки для наивных дур.

Так вот — я больше не дура!

Еще и День рождение это на носу. Стоило только представить, что Ветров сунется ко мне с подарком…или не сунется — не важно! Так сразу же кровь стыла в жилах. Ломало изнутри. Гнуло во все стороны. И трясло от страха.

Поэтому я экстренно затребовала уехать. Как можно дальше! На море, да! Хотя бы на майские праздники, а мама тут же мне активно подыграла. Только Даня успел вручить подарок. Бабуля подсказала, скорее всего, уж очень часто я пялилась на этот набор в витринах, сложно было не заметить. Еще с Адлера его приметила, нашла и в Москве.

В итоге я получила свою передышку. Море, солнце, пляж и даже моя старшая сестра Серафима прикатила с другого континента, чтобы поздравить меня с Днем рождения. С ней и с племянниками я немного забыла о своих горестях. Почти ожила. Почти не плакала.

Только ночью отпускала себя, остервенело прикусывая кулак, чтобы заскорузлая боль не рвалась изнутри.

Но все хорошее заканчивается. Закончился и отпуск. Голубое небо и белоснежный песок сменила унылая серь мегаполиса, полностью отражая мной внутренний мир. И ничего не помогало мне брести по этой ежедневной трясине.

Ни семья. Ни подруги. Ни Саша Дорофеев. Хотя последний очень сильно старался.

Очень.

— Сонь, в «Галерее» сегодня будет выставка современного искусства, все вырученные средства пойдут на благотворительность. Есть два билета. Пойдешь со мной туда?

— Пойду, — кивнула я вяло, а затем почти под пытками заставила себя улыбнуться.

На дворе был уже конец мая. Все вокруг думали, что мы с Сашей пара. В том числе и сам парень. А я, каждый раз, целуясь с ним, чувствовала себя гадкой предательницей.

Почему? Да черт его знает!

И клин хороший, а толку, увы, мало. Потому что меня переклинило на другом клине. Вштырило. Размазало. Почти убило…

Но я с упорством барана шагала вперед, ожидая того, что время меня вылечит и однажды я проснусь с осознанием, что Красавин-Косяков-Ветров в прошлом, а я смотрю в глаза своего будущего и наконец-то свободна.

И счастлива!

А пока…платье в пол, прическа, вечерний макияж и безупречная пластилиновая улыбка на лице, приклеенная на суперклей. И я рядом с Сашей, который бесконечно пытается мне понравиться. Что-то рассказывает про выставку, о художниках, о картинах, которые ему «зашли». Я же только киваю и слепо пялюсь на безобразную статую в виде оленя с конечностями курицы.

Боже, что у людей в голове? Кисель, не иначе…

— Тебя не прикалывает тут, да, Сонь? — не обманывается моим показушно благодатным видом Дорофеев.

— Ничего, Саш, сейчас прикольнет. Потерпи, — вид максимально милый, глаза в глаза.