Девочка и кошка

— Нет-нет, что Вы! — она испуганно отстранилась. — Я никак не могу к Вам, я живу в гостинице, номер оплачен ещё до завтра, а завтра у меня пароход, уплыву домой.

— Куда? — спросил Георгий Иванович растеряно.

— Это далеко, очень далеко отсюда.

— Ну, тогда давайте вернёмся в магазин, купим Вам ещё что-нибудь из одежды, Вы ведь вся дрожите от холода!

Они вернулись в универсам, и Георгий Иванович купил девушке джинсы и кроссовки.

— Давайте, я Вас до гостиницы провожу, — предложил он.

— Нет-нет, не стоит, спасибо Вам за всё, нет, не стоит, здесь недалеко. Всё, прощайте, я побежала.

Она растаяла в сумерках, так ничего и не объяснив, а Георгий Иванович, вернувшись домой, долго сидел на скамейке перед озером и смотрел на мраморную фигуру нимфы, не понимая, что же произошло. Ночью ему приснился сон, странный, необъяснимый, тревожный.

Ему приснилось, что нимфа, его Лилея, заговорила с ним. Она говорила голосом той девушки, укравшей свитер в универсаме. Он сидел на скамейке перед озером, по поверхности воды плавали облетевшие жёлтые листья, а нимфа смотрела на Георгия печальным взглядом и говорила:

— Это ты создал меня, ты, до этого я была лишь каменным изваянием, но ты говорил со мной, ты создал образ, наделил меня всеми человеческими качествами, научил любить, моя душа — это уже не душа камня, лежащего у дороги, и даже не душа каменного изваяния, это душа живая, ранимая, страдающая, страдающая от того, что тело мое остается камнем, а душа, нежная, трепетная хочет ласки и любви. Я вся полностью в твоей власти, но я больше не могу здесь камнем лежать у этого озера. Если ты любишь меня — отпусти! Отпусти меня, прошу тебя, отпусти! Если ты отпустишь меня, я уйду, я обрету живую плоть, но никогда не буду твоей, и никогда больше сюда не вернусь. Ты можешь разбить меня на части, и я умру, умрёт и душа и тело, тело каменное, не живое, его не жалко, но душа, она тоже умрёт. Если любишь меня, прошу тебя, отпусти.

Георгий Иванович проснулся, но продолжал лежать, не открывая глаз, состояние, вызванное сном, не отпускало его, он медленно приподнял веки, стараясь не расплескать состояние, навеянное сновидением. Он продолжал слышать голос, повторяя мысленно всё, услышанное во сне. Он пытался сопоставить образ, увиденный во сне, то с незнакомой девушкой из универсама, то с каменным изваянием нимфы, и, совмещая их, пришел к выводу, что это один и тот же образ. Нет, он не считал, что та девушка — это ожившая скульптура нимфы, но образ, несомненно, был одним и тем же, объяснения этому не было, да он и не искал его. Существует нечто иррациональное, нездешнее, но ощутимое, что не имеет объяснений и не требует их, а при попытке найти рациональное объяснение иррациональному, ощущение это пропадает, тает, исчезает, оставляя лишь неясные воспоминания, тонкие, призрачные, едва уловимые.

Георгий Иванович спустился вниз, вышел в сад, подошёл к нимфе, снял прилипшие к мокрому от ночного дождя камню жёлтые листья, ласково погладил рукой каменные волосы и тихо сказал:

— Я отпускаю тебя, моя Лилея.

Он ощущал, что между той девушкой из универсама и этой каменной нимфой есть связь, ему захотелось снова увидеть её, ту девушку, имени которой он так и не узнал. Поблизости была всего одна гостиница, и если девушка остановилась в ней, то служащие должны её помнить.

Георгий Иванович пришел в гостиницу, но, как ни старался он описать свою случайную незнакомку, никто из служащих не мог вспомнить её, хозяйка гостиницы утверждала, что никто из женщин, моложе пятидесяти лет в ближайшие два месяца в гостинице не останавливался. Тогда он помчался в местное отделение милиции, если девушка обращалась туда, то должно было остаться заявление, где указаны её имя, фамилия и место жительства, но дежурный ответил, что по поводу кражи сумочки никто в отделение за последнее время не обращался.

Георгий Иванович пошёл к морю, подошёл к обрыву и долго смотрел вдаль, пока его грустные размышления не прервал протяжный гудок теплохода, из порта выходил круизный белый лайнер. Георгий Иванович посмотрел на него, и ему на мгновение показалось, что на верхней палубе лайнера стоит та самая девушка, одетая в свитер и джинсы, купленные им вчера в том самом универсаме, и машет ему рукой. Показалось, конечно, показалось, теплоход был слишком далеко, и он не мог разглядеть стоящих на палубе людей, но помахал ей в ответ, повернулся и пошёл домой.

Когда он вошёл во двор, каким-то необычным показался ему такой знакомый, родной пейзаж. Что-то было не так, он ещё не мог понять что, и вдруг внезапно он понял, что было не так, как обычно — скульптуры нимфы у края озера не было.

Геннадий Дмитриев, Высокополье, март 2018 года.