Девочка и мальчик

– Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю.

– Да.

– И все-таки я не могу больше так продолжать. Я не могу больше тебя ждать.

– Я понимаю.

– Я слишком долго ждала.

– Да.

– Я так злюсь на тебя, потому что ты заставил меня ждать.

Я беру камешек и бросаю его в воду, он падает без всплеска.

– Тогда что заставляет тебя ждать?

– Я хочу, чтобы у нас это было.

Я молчу.

– Я не хочу от тебя уходить, совсем не хочу. Но я не смогу остаться, если ты опять скажешь «нет».

Я бросаю еще камешек. Всплеска нет. Они, наверное, падают на отмель где-то там.

– Ты же знаешь, у меня нет к этому такой внутренней тяги, как у тебя. Мне кажется, что время еще не пришло.

Она упирается лбом в колени.

– Пришло. Сейчас самое время.

– Я еще не созрел.

– Ты уже родился, когда твоему отцу было столько, сколько тебе сейчас.

– Ты мне уже это говорила. Ты не можешь сравнивать меня с отцом, – говорю я, – он совсем другой человек, и время тогда было другое. У моего отца были другие цели в жизни.

Она не шевелится, сидит, уткнувшись лбом в колени.

– Да, мы говорили об этом, и, пожалуй, ты прав, хватит. Не хочешь, значит, так тому и быть.

– Не понимаю, почему ты не можешь подождать, пока я почувствую, что готов. Тебе всего двадцать семь.

Она поднимает голову.

– Я два года ждала, пока ты созреешь. И ты все время просил подождать еще, потом еще и еще. Больше я не могу. Думаю, ты не в состоянии понять, насколько сильно я этого хочу. Я ничего не хочу так сильно, как этого. Все прочее, все, что происходило со мной до сих пор, не имеет смысла, пока это не случится. Я так чувствую. Каждый день. И не могу больше так жить.

– Понимаю, – говорю я.

Голос вдруг куда-то пропал. Не знаю, слышит ли меня Майя в шуме прибоя. Она касается моей руки, ощущение тепла на коже.

– Не важно, что я к тебе чувствую. Если ты не скажешь «да», я уйду от тебя, как только мы вернемся домой.

Я смотрю на полоску берега, окаймленную камнями. В свете одного из гостиничных фонарей замечаю какое-то быстрое передвижение по песку. Маленькие крабики с асимметричными клешнями.

Часть вторая Город

9

Уже три месяца, как мы вернулись с острова. В один из дней я вижу Майю на площади напротив ресторана. Последние несколько километров по улице Годсхобсвай я проехал очень быстро и теперь замечаю ее, спускаясь с холма. Весна только-только началась, но уже достаточно тепло, и посетители расположились на открытой террасе.

На Майе красивое белое платье и босоножки на высоком каблуке. Она стоит чуть в стороне от столиков и болтает с Николо. Проезжая через площадь, я поднимаю руку, приветствуя их, и они машут мне в ответ. Ее лицо, весь ее облик как будто излучают свет.

Я сворачиваю под навес с обратной стороны огромной виллы, частью которой является ресторан, и паркуюсь там справа от садика. Не успеваю я заглушить мотор и снять шлем, как Майя уже подходит ко мне по выложенной плиткой дорожке. Целует меня в губы.

– Я ждала тебя раньше.

– Я звонил, сказал, что задержусь.

– Знаю. Но я все равно ждала. Уже соскучилась.

– Я рад это слышать.

– Я заказала обед тут, в ресторане, – говорит она. – Все уже отнесли наверх. Стол накрыт.

– Замечательно. Хотя, конечно, жаль упускать шанс посидеть в такую погоду снаружи.

– Сегодня поедим у себя.

Вход в виллу расположен прямо напротив сада. Мы поднимаемся по семи ступенькам, двери в это время суток никто не запирает, поскольку могут приехать поставщики с товаром. Войдя внутрь, оказываемся в небольшом холле. Справа лестница, ведущая на верхние этажи. Николо и Юлия занимают самую просторную квартиру на втором этаже, мы с Майей живем в мансарде на третьем. Николо вырос на этой вилле. Когда его родители три года назад вернулись в Италию, здание перешло к нему, и он предложил нам снять третий этаж.

Слева другая лестница, ведущая вниз, в кухню ресторана, и как раз в этот момент по ней поднимается Николо с бутылкой вина, которую он протягивает мне.

– За счет заведения, – говорит он.

На бутылке пыль десятилетий, которые она провела в погребке ресторана, и по этикетке видно, что это изысканное вино.

– Может, вы с Юлией подниметесь к нам через какое-то время, выпьем по бокальчику, – предлагаю я.

Майя и Николо обмениваются взглядами и смеются.

– Как-нибудь в другой вечер, – говорит Майя.

Николо хлопает меня по плечу и вновь исчезает внизу, на кухне. Мы поднимаемся к себе.

Между вторым и третьим этажами висит репродукция знаменитого полотна Гойи. На нем Сатурн пожирает своих детей, поскольку ему предсказали, что наступит день, когда они убьют его. Он уже съел голову одного из сыновей и вот-вот примется за левую руку. Его глаза выпучены. Хотя Гойя изображает монстра, в глазах все-таки сохранилось что-то человеческое. Мы с Майей купили эту репродукцию в музее Прадо в ту зиму, когда ездили в Мадрид.