Девочка и пёс

Он задремал и снилась ему какая-то дикость. К нему в дом врывался обезумивший Хишен, полуголый, окровавленный, весь в синяках и ссадинах и жутко орал: "Где он?!! Отвечай где он!" "Кто он?", спрашивал Ронберг. "Пёс!! ПЁС!!!", яростно хрипел залитый кровью мивар. "Какой пёс?" не понимал Ронберг и начинал сердиться во сне. Хишен бросался к нему, Ронберг отступал, весь сжимаясь и готовясь к удару, но у мивара в руке неожиданно появился огромная собачья задняя лапа, жуткая лапа, вроде бы сделанная из металла, но там где она когда-то соединялась с телом торчала белая кость и кровавые ошметки. "Надо вернуть ему, вернуть, понимаешь!", выл Хишен и протягивал лапу Ронбергу. Ронберг в ужасе шарахался прочь. Тут он заметил что по полу в своей красной косынке ползает Кушаф и собирает какие-то камни и стрелы. Кушаф поднял голову и, поглядев на Ронберга, отчетливо проговорил: "Ты, пердун старый, подох или дрыхнешь просто?" Ронберг удивился дерзости молодого бриода, но вдруг понял, что это не Кушаф сказал. И прежде чем окончательно очнуться от дремоты и открыть глаза, он очень явственно ощутил знакомый, немного едкий, кисловато-дымный запах, который всегда исходил от черных лоя. Делающий Пыль уже стоял рядом.

Ронберг открыл глаза. В мире стало чуть светлее, время приближалось к первым проблескам утренней зари. Но Делающий Пыль, стоявший буквально в метре, всё равно выглядел лишь приземистой черной фигурой в сумраке звездной ночи. Арасель уже скрылась за горизонтом.

Запах лоя, в принципе не сильный и не вызывающий какого-то физиологического отвращения, натолкнул Ронберга на мысль: за всё время что они знакомы он никогда не видел чтобы Делающий Пыль или кто-то из его сородичей предпринимал хоть какие-то попытки умыться. И теперь он засомневался, а моются ли они вообще.

Обращение "старый пердун" ничуть не смутило Ронберга, он давно знал и привык, что черные лоя отъявленные сквернословы и матерщинники. Но их брань почти никогда не преследовала цель оскорбить или унизить, это было своего рода самовыражение, любовь к которому, как утверждали сами лоя, они переняли от своей Королевы, которая якобы и сама была не прочь ввернуть крепкое словцо. Более того, многие заковыристые выражения, которыми Ронберг изумлял и, если надо, осаживал разбойничью братию, когда его доводили, он почерпнул именно у лоя.

— Какой я тебе "старый", — улыбнулся Ронберг темной фигуре, — ты же старше меня раза в четыре.

— Старше не значит старее, — ответил лоя низковатым чуть скрежещущим, словно скребли камнем о камень, голосом. — Я прожил больше лет и я мудрее, но старик из нас двоих только ты.

Ронберг, соглашаясь, покачал головой и, опершись о ствол, начал медленно подниматься. В коленях что-то угрожающе захрустело и он подумал что и правда совсем уже старик.

— Задремал кажется, — сказал он, усаживаясь на поваленный ствол. Оглянувшись, он убедился что его кобыла смирно стоит неподалеку.

— За каким собачьим хером звал? — Спросил Делающий Пыль. И хотя вопрос звучал вроде бы сердито, пожилой бриод знал, что никакой злости лоя не испытывает. Это просто такая манера разговаривать, к которой следует привыкнуть.

Ронберг усмехнулся:

— Вот именно что за собачьим.

Делающий Пыль, скрипнув своим кожаным фартуком, излюбленным одеянием черных лоя, привалился к стволу.

— Соскучился? — Буркнул он.

Но Ронберг, давно научившийся понимать и различать все интонации черных лоя, понял что его старый товарищ ухмыляется.

— Совсем что ли башкой ослаб, дурень мелкий?! — Словно бы возмущаясь, сказал Ронберг. — Буду я еще скучать по такому засранцу.

Делающий Пыль тихонько закряхтел, это был смех. Чёрных лоя всегда забавляла грубость из уст представителей народа Омо. Возможно для лоя, с их многолетним стажем в бранных экзерсисах, всё это звучало как детский лепет.

Ронберг же иногда с любопытством размышлял над тем фактом, что ведь основные матерщинные слова, от которых и производится большинство крепких выражений, на самом деле не несут для лоя никакого смысла. Ибо того что эти слова обозначали попросту не существовало ни в культуре, ни в природе лоя. По крайней мере в таком виде как у людей. Мужские и женские половые органы, процесс совокупления, гулящие женщины и т. п. И Ронберг сильно подозревал, что изначально, умение материться черные лоя переняли вовсе не от своей многоликой Королевы, а как раз-таки от народа Омо. Впрочем, справедливости ради следовало сказать, что диапазон используемых бранных слов у лоя был гораздо шире чем у среднего грубияна омо. И значение многих слов, соскакивающих с языка лоя, даже после многолетнего знакомства с их народом оставались для Ронберга неизвестными.

— Дело у меня до тебя, — веско произнес бриод.

— Дела-делишки от пиздатого мальчишки? — Весело уточнил лоя.

— Что-то вроде. Хочу предложить вам асива.

Хотя Ронберг и не видел в темноте лица Делающего Пыль, но шестым чувством уловил, что вся веселость покинула того. К Сандаре и её дьявольским металлическим подручным черные лоя всегда относились очень серьезно. И довольный произведенным впечатлением, Ронберг продолжил: