Девочка и пёс

— Это тебе здесь не нужно. Отдам на улице.

Прозвучало это нелепо, но Галкут ничего не сказал и снова пошел вперед. Бока, держась за его спиной, зашагал следом.

Они дошли до конца фасада здания, прошли немного вдоль чуть блестевших глянцевыми листьями деревьев и Бока сказал:

— Налево.

Они свернули на широкую, хорошо утрамбованную тропу и дальше последовали уже под древесным пологом. Стало гораздо темнее, слева и справа от тропы иногда белели каменные скульптуры на невысоких постаментах и лавочки из светлой древесины. Мужчины шли еще несколько минут в полном молчании, углубляясь в рощу окружавшего главный дом парка.

Сердце Галкута билось всё быстрее, но в целом он ощущал себя вполне спокойно. Странная отрешенность охватила его. Он смотрел прямо перед собой и ни о чем не думал. Тяжелая рука опустилась на его левое плечо.

— Стой.

Галкут послушно замер. Он решил, что всё понял. В голове молнией пронеслось, что не будет никакого мешочка с золотом, уединенного дома на холме у озера и неспешных лет покойной, одинокой, задумчивой жизни. Всё закончится здесь и сейчас, на вечерней заре, в этом темном парке, среди стрекота жуков-крадунов и прохладного душистого аромата цветущих велей. Он очень ясно представил как сталь его собственного ножа входит ему в спину, между ребрами, и втыкается в сердце. Будет очень больно, но наверно не долго. Он подумал о своем сыне, которого убил ударом ножа. То что всегда внутри него хотело жить, потребовало чтобы он начал действовать, сражаться за свою жизнь. Но Галкут воспринял это требование весьма отстраненно, словно оно относилось ни к нему. Его ударили по ногам и поставили на колени. Затем повалили на землю, придавили коленом, задрали голову и приставили нож к шее. "Вот и всё!", вспыхнуло в его голове. Сердце бешено заколотилось, в глазах заплясали пятна и животный ужас, несмотря на любую отстраненность, буйной судорогой скрутил его тело. Его пальцы попытались вонзится в грунт тропинки.

Но рука с ножом медлила.

— Жить будешь? — Тихо спросил Бока с легкой иронией.

Галкут, тяжело дыша, с задранной головой, едва понял странный, насмешливый вопрос. Но ничего не ответил, его сознание словно уносило темным мутным потоком.

— Или нет? — Зловеще сказал Бока и немного приотпустил голову жертвы.

— Буду, — просипел Галкут.

— Ну тогда хорошенько запомни следующее, — заговорил Бока, склонившись к самому его уху. — Жить ты будешь, только если немедленно, этой же ночью, покинешь Акануран. И никогда сюда не вернешься. Никогда! Понятно?

— Понятно.

— А еще лучше, если ты уберешься вообще из Агрона. Тебе здесь больше нечего делать. Через несколько дней тебя объявят в розыск как соучастника убийства. И Палата начнет охоту на тебя, живого или мертвого. Но если тебя найдут, то только мертвого. Это ясно?

— Да.

— Только мертвого, — мрачно повторил Бока. — Потому что это и есть справедливость. Ты ведь веришь в справедливость?

Галкут не отвечал. Бока грубо тряхнул его голову.

— Веришь или нет?

— Верю, — прохрипел Галкут.

— Вот и хорошо.

Бока продолжал держать его у земли, словно чего-то ожидая.

— Послушай, — вдруг спросил он, — а откуда у девчонки такой здоровенный бланш на полморды? Судья что ли приложил?

— Нет, это она с чекмарями залетными сцепилась.

Помощник герцога удивленно поглядел на голову Галкута.

— Что прямо сцепилась? Такая-то мелкая? Из-за чего?

— В караване шестеро братьев ехали. Двое совсем пацаны, шпана, — хрипло и быстро говорил Галкут. — Они отобрали куклу у местного малыша и госпожа Элен вступилась за него, хотела вернуть ему куклу.

— Госпожа…, — насмешливо протянул Бока. — А тебя тоже эти братья разукрасили?

— Да.

— Полез за госпожу вступиться?

Галкут помедлил и нехотя произнес:

— Да.

Бока встал и, потянув Галкута за шиворот, поднял его на ноги.

— И что всех шестерых уложил? — Спросил он Галкута, стоявшего к нему затылком.

— Нет. Охрана каравана подоспела.

— Шагай, — сказал Бока и не сильно толкнул Галкута в спину, заставляя идти дальше.

Они прошли парк насквозь, вышли на полянку с цветниками, пересекли её и оказались возле маленького домика стражницкой рядом с невысокой дверцей из толстых металлических прутьев в каменной стене внешней стены поместья. Из домика появился парень.

— Открой, — приказал Бока и парень, лязгая ключами, открыл замок и затем калитку.

Галкут, понуждаемый легким ударом в спину, прошел через дверной проём. Бока вручил ему нож.

— Прощай, просто кучер, — равнодушно сказал он. — И не забывай о справедливости.

Галкут с ножом в руке остался один на безлюдной, вечерней улочке. Напротив тоже была стена какого-то поместья. На небе зажигались первые звезды. Галкут поглядел на них в каком-то ошеломлении. Он чувствовал себя заново рожденным и будто бы окончательно от всего освобожденным. В голове стояла звенящая тишина, никакого страха и никакой надежды.

Он убрал клинок в ножны за спиной и побрел прочь.

139