Девочка и сигарета

Проведя без сучка без задоринки восемнадцать казней, Квам Лао Чинг не без тщеславия считал себя истинным профессионалом, образцом суровости, человечности и действенности в исполнении демократической законности. Однако с подобным случаем он столкнулся впервые. Он тщетно рылся в памяти, но ни годы учебы, ни судебная практика не подсказывали решения. Безусловно, запрещение табакокурения в стенах исправительного заведения поначалу создало некоторое напряжение в зоне заключения особо опасных преступников. Результат, впрочем, был налицо: волей-неволей за несколько месяцев все заключенные бросили курить. Вмонтированные в потолок дымодетекторы круглосуточно улавливали малейшие подозрительные эманации, и даже самые заядлые курильщики отказались от своей пагубной привычки под угрозами некурящих заключенных, которым надоели завывания сирены. Приговоренные к высшей мере, также излечившиеся от табакизма, больше не называли сигарету объектом последнего желания. Большинство из них вообще ничего не желали. Они готовились к смерти. Что касается «стакана вина», медики не советовали употреблять алкоголь, так как его химическая реакция с вводимым смертоносным веществом могла привести к непредсказуемым результатам при переходе в мир иной.

— Я просто хочу выкурить сигарету, — твердил Джонсон.

Атмосфера накалялась. Спор происходил в выложенном белым кафелем помещении, похожем на больничную палату. На стене висел медицинский шкафчик со склянками и инструментами. Через приоткрытую дверь в другой комнате было видно некое подобие операционного стола, снабженного крепкими ремнями, на котором вскоре «прооперируют» приговоренного. Две другие двери, одна слева, одна справа, вели в маленькие залы. Там сидели участники процесса по делу Джонсона, приглашенные посмотреть на мрачное действо. Они не знали о развернувшейся за кулисами дискуссии и терпеливо ждали начала спектакля. Квам Лао Чингу не хватало твердости нанести решительный удар и разрубить гордиев узел, поэтому он пытался распутать клубок юридических противоречий аккуратно. С одной стороны, Уложение об исполнении наказаний предоставляло Джонсону право осуществить желаемое; с другой — правила внутреннего распорядка тюрьмы его этого права лишали; да и сработавшие на дым детекторы вызвали бы бурное недовольство других заключенных. В глубине души директор надеялся, что здравый смысл победит и приговоренный смирится с благотворной для всех мерой. Квам Лао Чинг рискнул еще раз объяснить свою точку зрения:

— Месье Джонсон, вы же понимаете, что это невозможно. При малейших признаках дыма повсюду завоют сирены. Проявите понимание.

Поскольку его слова не поколебали намерений Дезире, в голосе директора зазвучали возмущенные нотки:

— Вы прекрасно знаете, что курение вредно для всех. Если вы не заботитесь о своем здоровье, подумайте хотя бы о здоровье охранников. Почему они должны дышать дымом вашей сигареты?

Не услышав ответа, он выдвинул альтернативное предложение:

— Мы охотно предоставим вам гамбургер и холодное пиво. Скажите нам, чего вы хотите перед казнью, месье Джонсон.

Адвокат приговоренного была весьма удивлена его притязаниями и полагала, что директор уступит требованию и спустит дело на тормозах. Во время процесса мэтр Марен Патаки не сумела найти ни одного смягчающего обстоятельства для своего клиента. Теперь она только диву давалась, как этот не блещущий умом преступник сумел углядеть юридическую неувязку. Адвокат семьи убитого полицейского не верил своим ушам; он тоже возлагал на многоопытного директора ответственность за урегулирование тягостных деталей умерщвления преступника. Каждый терпеливо ожидал, что порядок вскоре восстановится. Неожиданно осужденный с подкупающей искренностью пожаловался:

— Мне же целый год не давали курить. Я только хочу выкурить последнюю сигарету. Я имею право.

Адвокат потерпевших так и взвился:

— Это невыносимо! Он просто измывается над нами! Господин директор, дайте ему сигарету и пусть его казнят!

Квам Лао Чинг беспомощно указал на вмонтированные в потолок детекторы. Разъяренный мэтр требовал немедленного принятия решения. Ему было ясно, что изворотливый убийца пытается отсрочить роковой момент. Дальнейшее ожидание было равносильно уступке наглецу. Директору почти удалось взять себя в руки, он обернулся и встретился взглядом с защитницей приговоренного. Глазенки Марен Патаки возбужденно блестели, словно упрямство Джонсона открыло новые горизонты в ее убогой карьере. Пусть она не смогла выстроить убедительную линию защиты и отвести обвинения от своего клиента, но он обнаружил правовой пробел, и, присвоив себе его находку, безвестная адвокатесса получила шанс войти в судебные анналы. Она судорожно обдумывала, как получше воспользоваться неожиданной удачей. Выбившийся из сил Квам Лао Чинг в последний раз попытался решить вопрос мирным путем:

— Осознаете ли вы, месье Джонсон, какой печальный пример для подражания вы подаете? Другим тоже захочется…

Отеческий тон директора еще более распалил ярость адвоката потерпевших: