Читаем Девочка, я тебя присвою 2 полностью

Девочка, я тебя присвою 2

Отбросил её в сторону, отряхивая пальцы от пластика.

Что ж такие ручки-то на соплях все делают?

– Только парту не раскроши, – поддел меня Питерский.

– Да иди ты! – шикнул я на него.

Еле дождался момента, когда все вышли из класса и пошёл следом за ней.

За одним из углов я ухватил её за руку и потянул за собой. За другим поворотом была небольшая комнатка под лестницей, где можно было поговорить и не быть услышанными.

– Эй! Куда?

– Туда.

___

КРИСТИНА.

Он довольно грубо стискивал пальцы на моём запястье и тянул меня под лестницу. Весь вид Архипа говорил о том, что он просто звенел от тихой ярости, и если честно, я даже испугалась его. От него неизвестно чего ждать можно, он импульсивный, насколько я уже поняла о его личности… И что сейчас он сделает и скажет, я понятия не имела, а неизвестность пугает.

– Да что ты хочешь от меня? – упиралась я, но безрезультатно.

Он настырно тянул меня и приволок в уголок как паучок пойманную муху. Отпустил меня только под лестницей, и то, для того чтобы загородить собой выход и встать напротив меня, заглянуть в мои глаза.

– Ну? – потребовал он.

Конечно, я понимала, что жестокие слова, которые я передала через его лучшего друга, его заденут. Этого я и добивалась, хотя сама рыдала полночи в подушку – мне самой было стыдно от собственного плана. Так не поступают с любимыми, я знаю, но выбора у меня мало. Что я точно ни за что на свете не сделаю – не скажу ему правду. Он не должен усомниться в том, что не нужен мне. Иначе Архип загориться ещё сильнее и уже не оставит меня в покое. Он начнет искать лазейки, искать встреч, а я не выдержу и поддамся снова его мягким губам, и это доведет нас до беды. Ведь как известно все тайное обязательно однажды становится явным, и мы рано или поздно попадёмся, растворившись в этой страсти, которая превращает нас обоих в двух идиотов, которые уже не способны анализировать ситуацию трезво, а значит, подвергают друг друга риску. Этого нельзя допустить.

Также я понимала, что он разозлится и придёт за ответом. Но что отвечать я так и не придумала за целую ночь слёз…

“Если бы только знал, мальчик мой, как мне самой больно и тяжело тебе всё это говорить! Но я должна! Должна!” – хотелось мне кричать, но вместо этого я криво усмехнулась.

– Что – ну? – как можно равнодушнее спросила я, понимая, что сейчас я услышу как падают на пол и разбиваются на миллионы осколков наши сердца, которые ещё не успели насладиться зачатками любви.

– Что за дичь ты устроила, Кристина? – смотрел он в мои глаза, не отрываясь.

А меня дёргало на каждое его слово. Хотелось, очень хотелось на всё наплевать и пожаловаться ему. Рассказать, как мне трудно, как меня шантажируют отчим и Динка, как мать не вступается за меня, и как мне тяжело идти этот путь одной. Попросить прощения за свою жестокость, всё объяснить, но… Это будет шаг в пропасть.

– Какую дичь? – изображала я из себя невинность и непонимание.

– Ты же не дура, Крис, – смерил он меня недобрым взглядом.

– Спасибо, что отметил, – уколола его я.

– Так почему ты сейчас творишь неведомую фигню? – спросил он.

– Да какую? – развела я руками.

Может, и пусть считает меня дурой? Быстрее забудет. Быстрее и я перестану болеть…

– Так, слушай, я вообще не понимаю, что ты от меня хочешь, – заявила я. – И о чём мне с тобой говорить.

Я сделала пару шагов к выходу из под лестницы, но гора по имени Архип даже не шелохнулась, чтобы освободить мне проход.

– Подожди, – его руки снова сжали мои запястья.

– Да дай мне пройти! – пыталась я бороться с ним, но куда там. Всё оказалось сложнее и больнее, чем вчера в моей голове на мокрой от слёз подушке. – Не трогай меня! Какое ты право имеешь! Убери руки свои!!

– Пока ты не объяснишь мне что с тобой творится, никто отсюда никуда не уйдёт, – заявил он, напирая на меня и заставляя отойти к стене обратно, пока я вовсе не врезалась в неё спиной.

– Зачем ты Питеру всё это наговорила, Кристин? – спрашивал он. В его глазах заворочалась боль и унижение. Да, я унизила его. Я понимала это. И сделала это намеренно. Пусть ненавидит меня, но будет счастлив и здоров. И я не в монастыре гнить буду.

– Потому что меня ты не слышишь, – указала я ему на свои запястья, которые он крепко держал в своих пальцах словно в кандалах. – Видишь? Я прошу отпустить меня, не хочу с тобой разговаривать. Не хочу быть с тобой здесь. А ты меня силком заставляешь. Как ещё мне было до тебя достучаться?

– Так значит, это всё правда?

– Что?

– Что я тебя задолбал своим преследованием.

– Да.

– Что тебе это неприятно.

– Да, правда.

– Что тебе всё противно связанное со мной.

– Да! Тебе надо лично от меня это услышать? – крикнула я ему в лицо.

У меня уже просто не оставалось сил играть этот спектакль дальше…

Ведь всё было ровно наоборот: слишком хорошо, слишком приятно.

Слишком невозможно, чтобы стать нашей реальностью.

– Неужели ты сам не понимаешь… – тихо сказала я и мой голос сорвался в конце фразы.