Девочка, я тебя присвою. Книга 1

— Ты верно сказала — мы с тобой сестры никакие. И если ты исчезнешь — ну вдруг, мало ли? — никто жалеть о тебе не станет. Матери твоей все равно уже, а нам с отцом и подавно плевать.

Эти ужасные слова меня словно обезмолвили. Я не знала что на это говорить, и насколько серьезны угрозы шестнадцатилетней девушки… Это я в свои семнадцать ничего не могу, а у Динки есть деньги. А с деньгами можно все…

— Посиди тут, подумай о жизни, — заявила Динка и вышла из каморки.

Я кинулась к двери, но не успела — щелкнул замок.

— Ну какой идиот тут сделал такой замок! — Изнутри он не открывался, сколько бы я не дергала. Я ударила кулаками по двери от бессилия. — Черт…

41

Но долго сидеть мне не пришлось. Я даже не успела толком упиться своим горем, как за дверью послышалась возня и она открылась.

— Архип… — скорее прошептала я, а потом как дала деру, прямо на шпильках.

Пронеслась мимо него так, что и среагировать не успел и просто выбежала из ресторана. Хотелось бежать отсюда как можно дальше. Никому я тут не нужна! Мать даже не заметила, что меня заперли в чулане…

— Кристина, ты куда? — услышала я в спину голос Ветрова и вздрогнула.

Ну уж нет! Ни секунды тут больше не останусь.

Это не мамина свадьба, а похороны моей счастливой жизни.

Сняла туфли, взяла их в руки, клатч подмышку и просто побежала куда глаза глядят.

Запрыгнула в один из поздних автобусов, направление которого даже не поняла, заняла место у окна и наконец обулась обратно.

Потом заплатила за билет и изучила-таки маршрут данного автобуса — идет мимо центрального парка. Что ж… Это мне подходит. Есть там уединенное местечко у пруда, где можно побыть одной, поплакать, если нужно, и успокоиться. Мы туда маленькие часто с Лелькой бегали «успокаиваться». Вот настало время, когда я иду туда одна.

Ковылять на шпильках было не очень удобно, но что поделать. На последние деньги купила банку газировки и уселась на лавочку у самого пруда.

Да, прохладно, конечно… Это днем жара стояла, а ночью в августе уже веет осенью, да и ветер поднялся что-то… А уж как я буду добираться домой — понятия не имела. Денег ни копейки не осталось, но я и не была уверена, что я хочу туда поехать. Дом Завьяловых — никакой не мой дом. Тут, среди деревьев в отдалении от шума парка гораздо лучше. Лишь бы никто не приставал, конечно…

Куда я пойду через два часа?

Не знаю…

Я подумаю об этом позже.

Достала из сумочки телефон и посмотрела на экран — пропущенных от мамы нет.

Горько вздохнула и убрала обратно бесполезный аппарат по последнему слову техники, подаренный мне новоиспеченным отчимом. Мне некому звонить. А мама так и не заметила, что меня на ее свадьбе уже как час нет.

Наверное, я даже от нее чего-то ждала сейчас больше, чем от кого-то еще.

Возможно, я и убежала лишь потому что очень хотела, чтобы ОНА заметила как мне больно и плохо. От ее равнодушия, от чувства беспомощности и отчаяния, от ощущения, что я никому не нужна.

Слезы сами собой бежали по щекам, а я и не думала их утирать. Просто смотрела вдаль и пыталась справиться с болью внутри. Только получалось плохо. Я так устала…

Обернулась на неспешные шаги в мою сторону.

Лелька.

Надо же, место встречи изменить нельзя.

Лелька тоже была с мокрыми глазами, и словно бы не удивилась даже, встретив меня тут.

Она села рядом. Какое-то время мы молча смотрели на темную гладь и шмыгали носами.

— Ревешь? — наконец спросила она.

— А ты?

— И я реву.

— Что случилось? — повернулась я к ней.

— А меня опять мать из дома выгнала, — ответила Ольга, опустив голову. — Хахаля привела, опять «с подарками», а меня из дома выставили…

«Подарки» — крепкие напитки, после которых ее мать становилась неадекватной… И такие ситуации у нее повторялись раз за разом. Именно поэтому она так мечтала найти себе богатого мальчика — чтобы выйти удачно замуж и больше не жить так, как живет сейчас, когда даже угла своего нет и порой переночевать негде.

Очень часто она ночевала в такие дни у меня…

Я все понять не могла — как же ее мать так может поступать со своим ребенком?

Как она может не любить свою дочь и быть такой равнодушной?

Это же преступление!

А теперь, кажется, я ее поняла…

От того еще горше стало.

Я отпила газировки из банки, чтобы хоть как-то заглушить эту горечь в горле, но, конечно, мне это не помогло.

— Будешь? — протянула я ей газировку.

Она взяла банку и жадно выпила сразу половину. Потом вернула мне.

— Извини… Пить хотелось.

— Ничего, что мне — лимонада жалко, в самом деле?

— А у тебя что случилось? Почему ты…тут?

Врать, что у меня все прекрасно глупо. Во-первых, сюда бы я не пришла, если бы у меня все было хорошо на самом деле, ну а во-вторых, я вся зареванная.

И я решила поделиться с ней.

Просто потому что больше не с кем.

Просто потому что тяжело носить в себе.

Потому что когда-то Ольга была тем человеком, которому я доверяла, и с которым делилась секретами.

Ну а сейчас она для меня как попутчик в поезде — выслушает, возможно даже поймет, вмажет со мной по газировке, а потом мы расстанемся.

И я рассказала.