Девочка, испившая Луну (ЛП)

- Спасибо, сестра, - промолвил Энтен, испытывая знакомый укол стыда от обыкновенной мысли о том страшном дне, когда он покинул башню.

- Присаживайся, прошу, - она посмотрела на дверь и громко закричала: - Парень! – это к Руку. – Эй, парень, ты меня слышишь?!

- Да, сестра Игнатия, - пискнул Рук, бросаясь сквозь дверной проём и даже растянувшись на пороге.

Сестру Игнатию это отнюдь не позабавило.

- Мне нужен лавандовый чай и печенье из цветов Зирина, - она бросила на мальчишку раздражённый взгляд, и тот умчался, словно за ним следовал тигр.

Сестра Игнатия тяжело вздохнула.

- В твоём брате слишком мало твоих умений, - промолвила она. – Жаль. Мы питали такие надежды… - она жестом пригласила Энтена устроиться на одном из стульев. Тот был оплетён тем сортом винограда, что с шипами, но Энтен всё равно сел, пытаясь игнорировать впивавшиеся в кожу колючки. Сестра Игнатия села напротив него и наклонилась, всматриваясь в лицо.

- Скажи мне, мой дорогой, неужто ты уже женился?

- Нет, госпожа, - покраснев, ответил Энтен. – Я для этого пока что слишком молод.

Сестра Игнатия пощёлкала языком.

- Но, тем не менее, ты поразительно мил. О, ты ничего от меня не скроешь, мой голубчик, даже не пытайся! – Энтен старался не думать о той девушке с его школы, Эсин. Она где-то в этой башне… Но она потеряна для него, и ничего не поделать.

- Мои обязанности в Совете не оставляют много времени, - уклончиво, но правдиво ответил он.

- Да-да, разумеется, - она махнула рукой. – Совет… - Энтену показалось, что последнее слово она произнесла с определённой насмешкой в голосе – но потом чихнула, и парень убедил себя в том, что ему просто покачалось.

- Я обучаюсь на Старейшину вот уже пять лет, но уже учусь, - он запнулся, а когда продолжил, то голос зазвучал куда глуше. – Когда-нибудь это закончится.

Ребёнок на земле.

Женщина, кричавшая с лестницы.

Как бы он ни старался, он всё ещё не мог вытолкать это из собственных воспоминаний. И реакцию Совета на его вопросы… Почему они с таким презрением на него реагировали? Энтен всё ещё не мог этого понять.

Сестра Игнатия склонила голову набок, испытывающе посмотрев на него.

- Откровенно говоря, мой милый, милый мальчик, я была поражена, что ты принял решение присоединиться к этому образованию, и, признаться, предположила, что это решение не твоё, но… твоей прекрасной матери, - она неприятно скривилась, словно отпила кислого.

И это была правда – Энтен не собирался вступать в совет и вовсе. Он бы предпочёл стать плотником… Он так часто говорил об этом своей матери, но она так и не смогла услышать!

- Плотник, - продолжила сестра Игнатия, игнорируя удивление на его лице – кажется, она могла читать каждую мысль Энтена. – Вот что я могу предположить. Тебе всегда так нравилось тесать что-то из дерева…

- Вы…

Она улыбнулась – одними только глазами.

- О, я не так уж и много знаю, молодой человек, - она потёрла нос и улыбнулась. – Ты был бы просто поражён!

Рук споткнулся, поднеся чай и печенье, и умудрился просыпать крошки и пролить горячую жидкость на колени своему старшему брату. Сестра Игнатия бросила на него острый, будто лезвие, взгляд, и он выбежал из комнаты столь быстро, словно кровь стекала с пальцев.

- Ну, а сейчас, - сестра Игнатия отпила чая и улыбнулась, - чем могу помочь?

- Ну… - пробормотал Энтен, жалея, что весь его рот был забит печеньем. – Я просто хотел прийти… Посетить… Ведь меня столько времени не было! Знаете, посмотреть, как вы…

Ребёнок на земле.

Материнские крики.

О, а что делать, когда придёт ведьма? Что с ним тогда случится?

Звёзды, зачем всему этому продолжаться? Почему никто не может её остановить?

Сестра Игнатия вновь мягко улыбнулась.

- Лжец, - промолвила она, и Энтен опустил голову. Сестра только нежно похлопала его по колену. – Не стыдись, бедняжка… - успокаивающе обратилась она к нему. – Ты не единственный, кто желает посмотреть на нашу страшную клетку изнутри…. Я довольно часто этим занимаюсь….

- О… - запротестовал Энтен. – Нет, я…

Она только отмахнулась.

- Не стоит. Полностью тебя понимаю. Она – редкая птица. Та ещё головоломка, целый фонтан печали… - она даже вздохнула, и уголки её губ дрогнули, а Энтен почти что ожидал увидеть раздвоенный змеиный язык.

- Её можно вылечить? – хмурясь, спросил он.

Сестра Игнатия рассмеялась.

- О, родной мой Энтен! Ведь печаль излечить невозможно! – её губы растянулись в широкой улыбке, словно это было замечательной новостью.

- Разумеется, но ведь… - пробормотал Энтен, - это не может длиться вечно. Ведь многие люди потеряли собственных детей, но их горе и рядом не стоит с этим…

Она поджала губы.