Девочка из черного мрамора

– Я забыла, как называется эта штука? – не удержалась от вопроса Тамара.

– Это пелерина. – Соня с достоинством поправила очки.

– Точно, – кивнула Тамара, вспоминая, что видела это слово в какой-то книге из школьной программы по литературе. Привет, девятнадцатый век. А потом добавила: – Очень красиво.

Соня просияла, а Тамара подумала, что вообще-то пусть носит что хочет. Если одежда чистая, удобная и нравится тебе – все, ты великолепна.

До Зеленоградска их довез школьный микроавтобус, который курсировал по окрестностям несколько раз в день. Высадились они на уютной солнечной улочке, под большими часами. Соня повела Тамару мимо симпатичных домиков с яркими ставнями, белыми заборами и цветочными горшками на подоконниках к живописному скверу, внутри которого нашлись резная беседка, скамейки с гнутыми ножками, закрытая летняя библиотека и бронзовый бюст прусской королевы Луизы – она приезжала сюда на курорт пару веков назад.

После сквера пошли к водонапорной башне из красного кирпича, которая возвышалась над черепичными крышами, как маяк. Внутри обнаружился музей кошек – совсем небольшой. За стеклянными витринами стояли деревянные коты, вязаные коты, янтарные, нарисованные, вылепленные из глины, расписанные под гжель или хохлому, коты-светильники, коты-перечницы, мягкие длиннолапые коты-сплюшки и еще сотня-другая усатых и хвостатых. Даже название у музея было до невозможности кошачьим – «Мурариум».

– Какая прелесть!

Тамара не удержалась и купила себе три открытки с фотографиями водонапорной башни и крошечную подвеску на телефон в виде кошки в балетной пачке. Пузико у кошки было янтарным, пачка – из жесткой белой органзы, мордочку и тело покрывала белая эмаль, лапки и хвост, собранные из бисера, тихонько позвякивали. Подвески на телефон Тамара никогда не цепляла, но эта вещица показалась ей милой и забавной.

Выйдя из музея, они добрались до широкой набережной и шли, наблюдая, как набегают на песчаный берег стада пенных морских барашков и как кружат над ними, выискивая, чем бы поживиться, вечно голодные чайки. Набережная привела к городскому парку, который местами больше напоминал сказочный лес, – с холмами, лощинами, оврагами и извилистыми тропинками. Они посидели немного на скамейке под старой развесистой липой, Тамара достала альбом для рисования и хотела сделать набросок – вид на море, который сейчас открывался им сквозь деревья, – но у нее ничего не вышло. Карандаш завис над бумагой, прочертил две дрожащие неуверенные линии и остановился. То ощущение, которое появлялось у Тамары в школе, – легкое головокружение, пелена перед глазами – сейчас почему-то не пришло.

– Это твои рисунки? – поинтересовалась Соня. – Я слышала в учительской, что ты делаешь успехи. Вероника Сергеевна в полном восторге, но не понимает, почему она раньше в тебе этого не разглядела. Можно посмотреть?

– Да, конечно. – Тамара протянула ей альбом.

– Очень интересно! Необычная манера. Мне нравится. – Соня внимательно рассматривала все, что Тамара успела нарисовать за несколько дней. Пара пейзажных зарисовок, красивая фарфоровая кукла с растрескавшимся лицом, темноволосая девушка, которая, перекрестив руки, впивалась ногтями себе в спину, словно пытаясь разодрать платье на лопатках, пара черных лебедей, скользящих по озеру. – Ты давно рисуешь?

– Да не то чтобы… – уклончиво ответила Тамара.

В историю о том, что раньше она никогда не рисовала, никто не верил. Некоторые даже решили, что она нарочно выдумала это, чтобы привлечь к себе внимание.

– Срисовываешь с натуры, или… Как это правильно сказать? Из головы?

– По-разному.

Тамара и сама не знала, откуда берутся эти образы и о чем они говорят. Картинки просто появлялись у нее перед глазами сами по себе. Словно бы из ниоткуда. Даже не так. Они появлялись сразу на бумаге, прежде чем она успевала как следует осознать, что сейчас нарисует.

По дороге Соня рассказывала, что раньше, еще до Второй мировой войны, Зеленоградск принадлежал Германии и назывался Кранцем. А совсем давно, в начале Средних веков, где-то здесь недалеко жили викинги, и археологи даже находили следы их поселений и могил. Потом тут строили средневековые замки – к сожалению, они не сохранились, – а позже, уже в XIX веке, организовали королевский морской курорт с купальнями и лечебными процедурами.

– Место и правда почти королевское, – согласилась Тамара.

Городок оставил у нее очень теплые впечатления: все эти извилистые мощеные улочки, разноцветные дома в стиле фахверк – с нарядными перекрещивающимися балками, – усыпанные листвой парковые дорожки, мурчащее жемчужно-серое море под таким же осенним небом… Она даже подумала, что и поселиться здесь насовсем было бы неплохо.

– Не могу не согласиться, – кивнула Соня. – Это место всегда меня очаровывало. Хоть я и была здесь не один десяток раз.

– Ты же из Калининграда?

– Родилась и выросла там. Потом мы с мамой переехали в Петербург.

– И где тебе больше нравится – тут или в Питере?