Девочка из Пентагона

— Ой, да расступитесь вы! — вдруг из-за их спин раздался голос Лёньки. — Мне ж не видно ни черта!

Девочки вздохнули, но всё-таки отошли, и я увидела, что Лёнька пилит амбарный замок на двери чердака!

— Ой, вы чего? — пискнула я. Испугалась. Тут уж не только старшеклассники могут по шее дать — ещё и родители.

— У нас тут клуб будет, — доверительно сказал Лёнька. — Новый замок врежем, ключ дадим тете Клаве, обустроим. А что? Мы — не люди что ли? Будет у нас свой клуб.

Я совсем притихла.

— А вас пустят?

— Пустят! Мы же местные.

— Лёнь… — я снова переступила с ноги на ногу. — А вы теперь с ними, да?

Лёнька выпрямился и гордо стукнул себя в грудь.

— Мы теперь неформалы!

— Здорово! — выдохнула я. Вдохнула, набралась храбрости. — А я тоже на чердак хочу!

— Мала ещё, — отрезал Лёнька и снова занялся замком. Ирка и Кеха его тут же загородили своими спинами.

Ну, почему маленьких никогда никуда не пускают? Эх!.. А если подмазаться?

— А у меня бутерброды есть, — выпалила я, ухватившись за первую спасительную мысль, которая пришла мне в голову.

— Бутерброды? Это хорошо! — Лёнька выпрямился, почесал затылок. — Тащи. Покажем тебе чердак.

Я бросилась домой.

Вскоре мы четверо бродили по чердаку и жевали подсохшие бутерброды. Чердак был просто замечательным! Самый настоящий восьмой этаж. Площадка точно такая же просторная, как и во всем подъезде. Окно во двор, батарея. Две двери. За одной оказалась комната. Не большая, где-то пять квадратов или даже шесть, без окон, но с розеткой. За второй дверью — лестница на крышу. В общем, чердак оказался просто замечательным! Самый лучший чердак на свете!

— Как дела в школе? — вдруг спросил меня Лёнька.

— Сказали в кружок надо записаться, таланты развивать.

— Ну, так запишись. — Лёнька задумчиво разглядывал стены, даже поколупал краску.

— А у меня талантов нет.

— Ты — Жека, а это уже талант.

* * *

Соседи отреагировали на удивление спокойно. Сперва, конечно, покосились, но промолчали: то ли успели привыкнуть к пришельцам, то ли еще что.

Неформалы к обустройству чердака отнеслась серьезно. Помыли, убрали мусор, подкрасили. Непонятно откуда приволокли старую мебель: диван, два кресла, тумбочку, полки. В общем, навели уют.

Вели они себя по-прежнему тихо.

1987 г

Я спряталась, уткнулась лицом в стену, ладонями зажала уши. Но всё равно слышала.

— Сучка! Шалава! Думаешь, я не знаю, кто твой дед был?

Рыдания Кехи приглушал шум воды.

— Ещё раз размалеванной увижу, без родителей не пущу!

Дверь женского туалета резко распахнулась (я едва успела отскочить), и в коридор выплыла грузная раскрасневшаяся тетка. Зыркнув по сторонам, она потопала по коридору, перекатывая при этом два гигантских шара под черной юбкой.

Я заглянула в туалет. Кеха сидела на полу и рыдала. Волосы, блузка на груди мокрые, по лицу черными разводами растеклась косметика. Вода в раковине по-прежнему шумит.

— Кеха…

— Я белесая! У меня ни бровей, ни ресниц! Мне мама разрешилааа… — Она поджала ноги, уткнулась грязным лицом в коленки.

— Оксаночка, — я присела рядом на корточки, — хочешь, я тебе платочек дам?

— Давай. — Кеха несколько успокоилась. Встала. — А ты чего тут? Урок же. И вообще ваш туалет этажом ниже.

— А там тетки взрослые курят.

— Боишься?

Кеха начала старательно перед треснувшим зеркалом стирать черные разводы.

— Боюсь, — призналась я.

— Ладно, иди — дела свои делай!

Я юркнула в кабинку.

— Жека, будут обижать — ты только скажи, — сказала Кеха, когда я вышла.

Она уже совсем успокоилась и даже почти привела себя в порядок, оглядывала мокрую блузку.

— А ты?

— Что я? — удивилась Кеха.

— Ты скажешь?

— А… ты про это… — Кеха умолкла. — Так она ж учительница! Ей в морду за гаражами не дашь.

— А тебе в морду можно, да? Прямо в раковину, да! Она не учительница! Она… она… — Я прикусила губу, подыскивая нужное слово. — Она — фашистка, вот кто.

* * *

1987 год только начался. Зима выдалась пушистая, теплая. Тётя Зина нас уже не забирала после школы, теперь мы шли сами. Шли обычно кругами. Это ведь так интересно идти самому, словно ты уже настоящий взрослый!

В тот день сразу после уроков мы отправились за старый громоздкий кинотеатр им. Маяковского, играли в сугробах. Наверное, где-то там я и потеряла ключи.

Пропажу заметила только под собственной дверью. Ух, как стало себя жалко! И есть охота, и ноги замерзли, а не попадешь! А как мне влетит вечером! Даже представить страшно.

Сунулась к соседям — никого. Видно, помирать мне под собственной дверью голодной смертью.

Эх!

Бухнула портфель на подоконник. От души заревела. А сама думаю: может к Машке пойти? Или к Вовке. Нет, лучше к Вовке. У него бабушка дома — она накормит да так, что пузо лопнет.

И вдруг слышу:

— Мелкая, а чего ты тут?

Я подняла голову и увидела его.

Его звали Юркой, и он был одним из них — таинственных пришельцев Пентагона.

Я ахнула!

А он стоял, смотрел на меня, улыбался.

— Ты чего домой не идешь? — Он откинул со лба длинную челку красивой музыкальной рукой.

— Ключи… — едва живая, пискнула я.

— Ясно. Идем.

Он взял меня за руку, и мы пошли на чердак.