Девочка из прошлого

Иван подкидывает ее вверх, ловит и усаживает себе на руку.

– Что ты мне сегодня приготовила?

– Блинчики со сгущенкой, – важно загибает один пальчик. – Валеньем и… – загибает второй и задумывается.

– Сметаной, – подсказывает Галина Федоровна.

– Да! Сметаной!

– Ну тогда корми.

Смотрю на довольное лицо Ванечки и понимаю, что не имею права находиться ни в этом доме, ни рядом с ним. У него давно своя налаженная жизнь, а я лишь фрагмент прошлого. Сама отказалась от любимого мужчины, а теперь разве могу требовать вернуть все обратно? Да и как вернешь, когда те события всегда будут стоять между нами. Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь, молясь лишь о том, чтобы не расплакаться от отчаяния.

– Как ты? – Мягкий шепот колючими мурашками рассыпается по коже.

Поднимаю глаза на Ивана, пытаясь уловить его настроение и понять, что он хочет услышать. Но его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций.

– Нормально, – нервно пожимаю плечами и облизываю пересохшие губы.

– После завтрака нам нужно поговорить. – Он серьезен и собран, отчего мне становится еще больше не по себе.

– О чем? – Голос предательски дрожит, выдавая мои эмоции с потрохами.

– Потом и скажу. – Иван улыбается и неожиданно целует меня в лоб. Присаживается на стул рядом и как ни в чем не бывало начинает любезничать с Нюсей и Галиной Федоровной. А я сижу в ступоре и совсем ничего не понимаю.

Блинчики пахнут восхитительно, но мне кусок в горло не лезет. Вяло ковыряюсь вилкой, лишь блестящие глаза дочери, глядящие прямо в душу, заставляют пропихивать в себя еду. Как ее обидишь, ведь она так старалась…

Иван сидит рядом и как ни в чем не бывало уплетает блинчик за блинчиком. Вот что за человек? Пришел, растревожил и спокойно завтракает, а я думать ни о чем не могу, кроме как о предстоящем разговоре. Волнение все сильнее расходится внутри, заставляя нервно подрагивать. Пытка какая-то…

– Мама, невкусно? – В голосе дочери сквозит неприкрытая обида.

– Ну что ты, малышка. Очень вкусно, – выдавливаю из себя улыбку.

Делаю глоток кофе, но что-то идет не так, и начинаю закашливаться, обливаясь вся. Да что ж такое! Вскакиваю на ноги и начинаю отряхиваться. Сердце колотится, как сумасшедшее, и хочется провалиться сквозь землю от стыда.

– Все нормально? – Иван тоже поднимается, но я жестом останавливаю его, не давая приблизиться.

– Простите, я сейчас вернусь, – громко ставлю чашку на стол и поспешно удаляюсь.

Тяжело дыша поднимаюсь и захожу в ванную комнату. Смотрю на себя в зеркало: бледная, губы дрожат, зрачки расширены. Как наркоманка какая-то. Включаю холодную воду и умываюсь, чтобы привести себя в чувство.

За спиной слышатся тяжелые шаги. Замираю и ошеломленно поднимаю глаза на зеркало. Нет, я не готова. Только не сейчас. Но Иван не спрашивает и уверенно заходит в ванную.

– Вик, у тебя все хорошо?

Смотрит сквозь зеркало прямо в глаза, а мои щеки вспыхивают от смущения. Словно я стою полностью обнаженная. Как же стыдно. Закусываю губу от досады и всеми силами пытаюсь держать лицо.

– Да, просто поперхнулась, – вытираю руки и лицо, чтобы хоть как-то спрятаться от его пронзительного взгляда.

– А мне кажется, не просто, – приближается, оказываясь за спиной. – Ты меня боишься или избегаешь?

– Что? – вздрагиваю и резко оборачиваюсь. – Не говори глупости.

Он так близко, что перехватывает дыхание. Господи, за что мне все это?

– Не давай повод. – Иван усмехается, но как-то по-доброму, без сарказма или иронии, чем ставит меня в очередной тупик.

– Не понимаю, – сжимаю виски ладонями и качаю головой.

– Пойдем. – Иван осторожно приобнимает меня и выводит из ванной в комнату. Усаживает на кровать и присаживается передо мной на корточки. – Ты с самого утра какая-то нервная и потерянная. Это из-за вчерашнего?

– Нет. То есть да. Я не знаю…

Судорожно вздыхаю. В его глазах столько нежности и заботы, что внутри меня происходит маленький армагеддон. Сердце врезается в ребра и мелко колотится в груди. Я тону в теплом взгляде Ивана, теряя остатки себя.

– Мне надо все переварить. Дай мне время, – умоляюще бормочу, очень надеюсь на понимание. Нечего мне ему сейчас дать. Я совершенно пустая или, наоборот, переполненная. Все чувства оголены и болезненны. Реагирую на него, но боюсь своей реакции. Все слишком запуталось.

– Я тебя и не тороплю. – Иван улыбается и поднимается на ноги. – Но поговорить придется.

– О чем?

– О Лютаеве. – Голос тяжелеет, явно слышатся стальные нотки. – Я сейчас еду к адвокату, и мне нужна информация по твоему делу.

– Я не хочу все это вспоминать, – встаю и отхожу к окну. От себя мне не спрятаться, но раскрывать душу перед Иваном слишком больно.

– Придется. Я должен все знать, чтобы понять, как помочь.

Не жалеет. Собственноручно добивает меня. Я понимаю, что он прав, но решиться так непросто.

– Зачем тебе это? Ты жил без нас столько лет… – смотрю на заснеженные крыши однотипных домиков и обнимаю себя, чтобы хоть немного согреться.

– Откуда ты знаешь, как я жил? – едко, жестко, с примесью такой боли, что становится не по себе.

Оборачиваюсь и ловлю его непроницаемый взгляд. Задела за живое, но не хотела…