Девочка из снов (СИ)

Бросаю машину и начинаю пробираться к крыльцу. Стоит жуткий мороз, отчего только-только выпавший снег оглушительно громко скрипит под ногами. На месте, где летом Сана разбила клумбу, возвышается впечатляющих размеров снежная баба. У кого-то из моих домашних явная гигантомания. Улыбаюсь и не спеша поднимаюсь вверх по ступням. Я, конечно, безумно скучал по своей девочке и хочу увидеть ее как можно скорее. Но… Возвращение туда, где тебя ждут — само по себе настолько приятное чувство, что я притормаживаю, дабы максимально им насладиться.

К удивлению, дверь открывается, стоит только провернуть ручку. Больше никаких замков? И никаких сигнализаций? Неужто Сана осмелела, пока меня не было? Уроки с шаманом ей явно идут на пользу. Хотя и времени на них у нас уходит прорва.

Обиваю с ботинок снег, прохожу в тепло коридора. Из кухни доносятся детские голоса. Робкий Глашин — та никак не отойдет от смерти матери. Более взрослый и насмешливый — Петькин. Им вторит смеющийся голос Саны.

Меня окатывает сбивающей с ног волной тепла. И в этом раздирающем душу моменте — в котором соединились и смех, и голоса, и звон тарелок — кто-то явно сервирует ужин, в аромате ели и мандаринов теряется все наносное. На меня снисходит понимание абсолютной правильности происходящего. Как будто все, что творилось в моей жизни до этого, происходило лишь потому, что в написанной программе моей жизни случился какой-то баг. Опираясь о выступающую поверхность этажерки, стаскиваю с ног ботинки. По недосмотру сбиваю рукой хрустальную вазочку. Та падает. Мне, наверное, стоит ее поднять. А вместо этого я залипаю, поймав свое отражение в зеркале.

Не могу понять, что же во мне не так? Наверное, то, что мой двойник почему-то в деловом костюме. Или меня смущает седина на висках, которой у меня, настоящего, отродясь не было? Или тонкие морщинки у глаз, которых еще сегодня утром… Ну, вы поняли.

Я зажмуриваюсь. Наверное, зря. Потому, что перед глазами, будто в сломавшемся калейдоскопе, взмывают миллионы самых разных картинок. Настолько разных, что это поначалу даже сбивает с толку, а потом все становится на свои места, и я понимаю, что…

— Эй, это кто тут у нас? — на пояс ложатся мягкие руки Саны. Она немного взъерошена, но в ее глазах, сколько я в них ни вглядываюсь — нет и тени от прежней боли. Тревога… да. Но здесь сейчас всем тревожно. И этот страх никуда не денется, пока не появится какая-никакая определенность.

— Если я скажу, что перед тобой — наследник Темекая, ты прогонишь меня метлой?

Сана сглатывает и оглядывается на застывших в дверном проеме детей. Те явно взбудоражены моим появлением — оно и не мудрено. Это Сана для них — уже, можно сказать, родная. Я же — пока темная лошадка. Особенно нелегко приходится малышам. Ничего… Ничего. Познакомимся… Да так друг к другу прикипим, что и не оторвать будет. Я знаю.

Не по годам смышленый Петька подхватывает малышню и скрывается в глубине комнаты. Напоследок плотно прикрыв за собой дверь. Смерть Янара в октябре стала для него большим испытанием, но с тех пор, кажется, он почти вернулся к себе, прежнему.

– Я так люблю тебя, что не прогоню, даже если ты вдруг окажешься наследником князя тьмы.

— Ну, где-то так и есть, правда? — то ли шучу я, то ли нащупываю границы. — Как ни крути, он продолжается во мне, — замолкаю, не в силах договорить, опасаясь ее реакции. Но в то же время не желая скрывать, что сейчас сильней, чем когда либо, я чувствую в себе этот странный зов крови.

Прежде чем что-то ответить, Сана долго и неторопливо скользит по мне изучающим взглядом. Время как будто замедляется, и мы вязнем в нем. Мы утопаем.

— А знаешь, ты, наверное, прав. Все хорошее, что в нем было, не умерло.

Я молчу. Это так хорошо, что просто не может быть правдой. Медленно обхватываю ее затылок, зарываюсь в волосы пальцами и выдыхаю с благоговением:

— Сана… Девочка моя, — и целую ее, целую, бормочу какие-то глупости о том, что никогда ее не обижу, что она — мое все, что я жить без нее не могу. И слышу, как моему голосу вторит раскатистый смех, который, поднимаясь все выше и выше над горами, лесами, озерами и серебристыми венами рек, растворяется где-то высоко в небе.

Конец