Девочка из стаи

Наташа, греясь, почти обнимая собаку, оглядывалась по сторонам. Последнее, что она помнила, — как идет по лесу, как сзади слышатся шаги дяди Олега. Потом — как она бежит. Он снова сказал, что она украла… Она испугалась, что он снова ее ударит. Тогда она не думала, что может потеряться, заблудиться, не сможет вернуться домой. Наверное потому, что дом дяди не был ее домом. Ей было уже все равно, где быть чужой, от страха мысли путались, она бежала, пока не поняла, что уже не слышит позади шагов и криков. Наташа не помнила, как, устав идти, оказалась лежащей на подсохшей проталине у корней деревьев. Пролежи она здесь еще немного — и уже не проснулась бы… Рыжая, вылизав запачканные землей щеки, охотно давала себя обнять, чтобы девочка отогрелась. Когда Шрам встал, она резво повернула к нему голову, виляя хвостом. Она просила оставить найденного человеческого щенка.

И он не был против.

Тайга оживала по весне, медленно просыпаясь и отодвигая снежное одеяло. Когда вставало солнце, вокруг начинало потрескивать от таяния, земля впитывала воду, и в воздухе пахло осенними прелыми листьями и свежестью. Наташа шла по пятам за Шрамом, который порой останавливался, прислушиваясь. Пару раз она с треском проваливалась в снег за его спиной, и он оглядывался, после чего Наташа поняла — когда он останавливается, надо быть тише. Она сама пыталась прислушиваться к новым, непривычным звукам, таким легким и ясным в тишине леса. Где-то впереди зашумели ветки — какая-то птица снялась с земли и перелетела на дерево, услышав шаги собак. Не было больше ни страшно, ни тяжело. Не было усталости, словно проснулась Наташа уже в другом мире, оставив прошлое в прошлом и навсегда попав в этот таинственный лес. Шрам вел их к логову стаи, туда, где в небольшом холме собаки нашли несколько лет назад барсучьи норы. Там они прятали щенков, хотя большую половину года кочевали по лесу.

Новичка стая почуяла сразу. Обычно собаки ходили вместе, но сейчас Шрам ушел с Рыжей, и остальные ждали, отдыхая после долгого перехода. Первой заметила возвращающихся Лапка. Молодая самка, внешне чуть похожая на Шрама высокими, по-волчьи торчащими ушками и умной мордой. Ее младший брат, уже совсем не щенок, но по характеру и не взрослый, Малыш, вслед за ней вскочил на ноги. Вместе они с интересом наблюдали, что за новое существо ведет за собой Шрам. Переминаясь с ноги на ногу и виляя хвостом, Лапка всматривалась в приближающиеся фигуры — те шли с наветренной стороны, и она ощущала новый запах. Настроение у нее было не настороженное, скорее игривое. Неподалеку от них так же вскочила на ноги Хромая — уши встали торчком, но вскоре опустились, когда на поляне показался вожак с каким-то странным зверем. Впрочем, для Хромой, не раз видевшей таких, зверь был не странностью, а угрозой. Пока не рыча и не рискуя навлечь гнев вожака, она снова опустилась на землю, наблюдая, что будет дальше.

То, как Шрам привел нового щенка в стаю, само давало понять, что это — друг и новый член семьи. Рыжая, поприветствовав детей, заюливших перед ней и попытавшихся лизнуть морду, на время оставила Найду, присевшую в стороне. Девочка смотрела на семью, уже привыкнув к мысли, что ее не тронут и бояться их нечего. Догадки лишь подтвердились, когда к Найде подбежали Лапка и Малыш, по-своему приветствуя новую сестру. Собаки инстинктивно чувствовали, что маленький человек моложе и куда слабее их и теперь на них ответственность за него. Это был закон стаи. Еще один пес, которому по возрасту не полагалось проявлять щенячью радость, Старый, оставался лежать в стороне ото всех, глядя, как молодые приветствуют и ему знакомое существо. В свое время многого натерпелся от них Старый, но считать всех людей одинаковыми от этого не стал. Хромая в недоумении переводила взгляд на Шрама и Рыжую, но ответный взгляд вожака дал понять, что это все не ошибка, детеныш забрел сюда не случайно.

А Найда гладила собак, не замечая, как на глазах выступали слезы. Среди людей она не нашла того, кто так же бескорыстно, так же искренне принял бы ее, потерянную и забытую, утешил бы в ее горе и спас от голодной смерти и одиночества. Сейчас она видела, как рады ее появлению совершенно чужие, но такие добрые существа. Окрестив их по-своему, девочка давала лизать себе руки и ласкала тычущиеся в ее шею морды, пока Лапка и Малыш обнюхивали детеныша, привыкая к его запаху. Найда уже сейчас знала, что отсюда ее не прогонят и здесь она совсем скоро станет своей. А пока просто не замечала, что плачет от радости.

* * *

По тающему снегу было трудно идти быстро, но Найда старалась успевать за Шрамом. Ей специально позволили занять позицию за вожаком — пусть смотрит, привыкает, учится. От голода урчало в животе, и Найда чувствовала — собаки тоже голодны и именно потому спешат.