Девочка из трущоб. Вернуть любовь (СИ)

- Мам, а кто этот дядя? – нарушает повисшую тишину, так как Виктор не спешит отвечать, а у меня больше и слов нет.

- «Мам»? – наконец подаёт голос, брови Вика взлетают вверх, он так пристально на нас смотрит, удивленно, не верящий, он словно призраков увидел.

Если так удивляется, значит пришёл не по мою душу. Вот только что будет дальше?

- Это твой сын? – не сводя взгляда с Макса, тоном сковывающим всё тело арктическим холодом.

- Мой, - отвечаю, зачем что-то скрывать и отмалчиваться.

- Ма, кто? - вновь подаёт голос моё любопытное создание.

Бровки Макса хмурятся, губки поджал недовольно. Сейчас на моих руках точную копию Даниила.

- Да ладно! – гаркает Вик, - ты его от Дана что ли родила, охренеть, точно от братца! Он же просто его копия!

Максимка от такого неожиданного и громкого крика вздрагивает, и я вместе с ним, а ещё отступаю на шаг в сторону, подальше от родственника Дана.

Вик заходится громким и совершенно не радостным смехом. Голову запрокинул, кулаки сжал, смех резко прекратился, опустив голову вниз, на меня посмотрели взглядом загнанного зверя, а следом рык вперемешку со стоном и сильный удар кулаком в стену.

- Ма! – испуганно вскрикивает Максимка, обхватил меня за шею.

- Тише, не бойся, - шепчу сыну, в то время как у самой коленки дрожат.

Боже! Дан, где ты?!

- Вик остановись, давай ты не будешь так делать, ты пугаешь Макса, - предпринимаю попытку успокоить бывшего одногруппника.

Вик продолжает наносить удары по нив чём не винной стене, но мужчина не реагирует.

- Зарецкий! – кричу фамилию мажора, и боже мой, это срабатывает, Вик замирает, прекращает разбивать свои костяшки и бетонную стену.

- Ты…, - дышит словно ему кислорода не хватает, - ты…, - вновь запинается, неожиданно падает на колени, обхватывает голову руками, - ты прости меня, я….

- Убью тварь! – неожиданно раздаётся рык Даниила, и в следующею секунду он рядом с младшим братом, а дальше всё как в тумане, только обрывки кадров.

Мой крик и просьба остановится, плачь Максимки, ор обоих братьев, обвинения, их удары, сорванные полки, обувь по всему коридору, разорванная одежда, капли крови на светлом паркете, разбитые лица.

- Хватит! Дан, остановись! – кричу, забившись с Максом в угол, чтобы нас не задели.

Вик на полу, сверху Дан, взмах руки с сжатым кулаком, удар по Виктору, вновь взмах и вновь удар, младший уже не отвечает, словно позволяет себя бить.

- Дан! – срывая голосовые связки кричу мужчине.

Замер, с занесённой над лицом Вика рукой.

- Прошу, прекратите…, иди к нам…, прошу, иди сюда…, Дан, - тяну трясущеюся руку к мужчине, сделать и шага не могу, стою только благодаря двум стенам, в которые буквально вжалась.

Слушается, встаёт, слегка пошатываясь, пинает Виктора ногой, в ответ задушенный стон.

- Иди, иди Дан, - зову умоляюще, голос уже еле слышен, горло дерёт так, что даже слюну больно проглотить.

Мой мужчина поворачивается к нам, и от вида его лица прихожу в ужас. Одна бровь рассечена, из неё струйкой стекает кровь, глаз распух, зажмуриваюсь, боже, ну зачем так?

Шорох одежды, открыв глаза вижу, как Дан снимает толстовку, в которой покидал квартиру, ей вытирает лицо, смотрит на алые пятна на светло-серой ткани, откидывает в сторону.

- Не плачь, Кать, Макс не бойся, всё хорошо, - наконец-то подходит и обнимает нас.

Висну в его руках, силы разом покидают меня, стоять больше не получается.

- Прости, - шепчет Дан, и как-то очень ловко поднимает на руки нас с Максом, уносит в комнату, - полижи, а я пока выпровожу этого, - понимаю, что говорит о Вике.

- Катя! – сквозь кашель кричит моё имя Виктор из коридора, - ты прости меня девочка, я тогда не понимал, что творю, в меня словно бес вселился…

- Нет, стой, - шепчу Даниилу, хватая его за запястье.

- Ты такая дикая была, красивая сука, очень красивая, но, к сожалению, не нашего круга, это я сейчас понимаю, что статус кошелька не важен если человек нравится! Я любил и ненавидел тебя одновременно! Мне казалось, все вокруг будут ржать надо мной если я с тобой буду отношения строить, старался рядом быть, подтрунивал тебя, просил доклады сделать, хотя сам мог и сотню написать…

Мы замерли с Даниилом, смотрим друг другу в глаза и слушаем исповедь Виктора.