Девочка из Забайкалья (СИ)

И все равно она любит свою квартиру, свое гнездышко. Какое это было счастье, когда она смогла назвать его своим! Поначалу квартиру снимала – спасибо Юлиане, помогла и квартиру найти, и на работу устроиться – экономистом в ресторан Мармеладофф. Хозяин, Михаил Алексеевич, очень по-доброму к ней отнесся, ухаживать даже начал. И когда понял, что она беременна, отношение свое не изменил, продолжал ухаживать, но… не так уже. Не как за понравившейся женщиной, а как за сестрой, или дочкой даже – в дочки она ему не очень годилась, не так намного он был старше, но это определение подходило больше всего к их отношениям. Однажды ей плохо стало, так он скорую не стал ждать, сам отвез ее в больницу. Он так трогательно беспокоился о ней, смешно суетился, за руку держал, пока по ступенькам спускались к машине… И все заглядывал ей в глаза, спрашивал, как она…

Как она… Трудно ей было, очень трудно! И помощи ждать неоткуда. Роману ничего не говорила – он женился вскоре, на Юлиане! Поняла она тогда, почему Виноградова так пеклась о ней…. Она ее не осуждала – в любви каждый сам за себя. Юлиана свое счастье оберегала… Потому и не стала говорить Малиновскому… А еще потому, что Роман сказал бы Жданову, а она этого боялась – нарушить покой в его семье.

Наградой за все страдания стал сыночек – Андрюшенька! Уж так он похож был на Жданова, что другого имени она и помыслить не могла. Любила его без памяти – любовь к Андрею на него же изливала, но пришлось целый год врозь жить – ей институт заканчивать надо, а его еще в садик не берут – мал слишком. Пришлось отвезти к родителям… Тоже история не простая. Отец бушевал… Грозился из дома выгнать и отречься от нее – это когда письмо им написала, объяснила ситуацию. Мама – та сразу сказала: «Привози»…А когда приехали они с Андрюшенькой… Отец все угрозы свои забыл, с рук внука не спускал, да и к ней подобрел – тут уж видно мама поработала… Ну, а мама… Обняла… поплакали вместе… Попеняла ей, что сразу им не открылась – вместе – то легче было бы пережить…

Промолчала она тогда, а про себя подумала: ничего «переживать» по иному она не хочет. Все, что было – это ее самое большое счастье!

Очень Андрея увидеть хотелось! Но не позволяла себе даже думать об этом – у него семья, ребенок… Пусть живет спокойно. А она счастлива – у нее Андрюшенька…

Институт, слава Богу, закончила. Работа хорошая подвернулась. Смогла квартиру купить – выкупила в рассрочку ту, что снимала. Опять Михаил Алексеевич помог, с кредитом на первоначальный взнос.

Теперь у нее все хорошо!

В комнате был полумрак – горела только настольная лампа на журнальном столике. Она примостилась рядом, на маленьком детском стульчике. Возле нее лежала горка детского белья, которое нужно было пометить – завтра ее ненаглядный сыночек, ее Андрюшенька, в первый раз пойдет в детский сад. Дорос… три годика исполнилось…

Из магнитофона еле слышно – чтобы не разбудить – доносился голос Аллы. Ее любимая песня. Слов был не разобрать, да ей и не нужны были слова, она знала их от первой до последней буквы – больше трех лет слушает она эту мелодию: «Не отрекаются любя…»

А она отреклась… Ради него…чтобы было ему спокойно и комфортно в жизни. В его жизни, где для нее места нет – она из другого мира. Отреклась, но забыть не смогла, и любить не перестала. И все время ждала. Как только ушла, так и стала ждать – подспудно, не признаваясь в этом себе. Знала, что живет в ней его продолжение, и уверила себя, что ждет именно его, сына, продолжение и начало ее любви. Обманывала себя, теперь это ясно: вот он, Андрюшенька, спит в кроватке, посапывает, и подушку обнимает – совсем как отец! А она продолжает ждать…закрывает глаза, и видит, чувствует его рядом…Слышит его прерывистое дыхание, ощущает знакомый до боли запах его одеколона… остается совсем чуть-чуть… только повернуться и открыть глаза… Но этого делать нельзя – видение исчезнет…И она продолжает жмуриться, из последних сил стараясь удержать его…Того, от которого отреклась. Любя…

*

Два года после развода с Кирой он живет один. Его волне устраивает этот образ жизни – никому ничем не обязан, сам себе хозяин и раб… Он все может. И не может ничего…Не может по той простой причине, что не хочет. Не хочет тусовок, не хочет женщин, не хочет виски. Все это пройденный этап – когда-то спасало от одиночества, вдохновляло на «подвиги», а теперь вычеркнуто из памяти за ненадобностью. Одно время с головой ушел в работу – только что не ночевал в кабинете, но и этот этап закончился. Фирма процветает, доходы приличные… Только все чаще он задает себе вопрос: зачем все это? Для кого? Жизнь имеет смысл, если стараешься для кого-то: ради детей, ради любимой женщины. Ничего этого у него нет. Дочь (он все равно считал Свету своей дочерью и любил) растет без него. Уже забывать стала, хотя он регулярно навещает их с Кирой. В последний раз Кира долго объясняла ей, почему этого дядю нужно называть папой.