Читаем Девочка Хозяина Порока полностью

Но под заводные биты я вспоминаю, как незнакомец появляется из своего черного внедорожника. И как сталкивается его острый взгляд с моим напуганным сквозь лобовое стекло.

Внутренне восхищаюсь этим взрослым мужчиной. Я запомнила все в его образе до мельчайших деталей.

Такие самцы приковывают к себе внимание. Сильная линия подбородка, проницательный, прибивающий к месту взгляд.

Не красавец, но харизма. Энергетика. Порода. Посмотришь на такого и понимаешь, что перед тобой прекрасный образчик мужественности.

Подобные мужчины никогда не обращают внимания на таких, как я. Только в том случае, если идиотка в моем лице протаранит их дорогущую машину. И то мне кажется, что он смотрел тогда с неким пренебрежением, как на букашку, которая выполнила кульбит и шмякнулась на лобовое стекло хищного, как и его хозяин, черного внедорожника.

Этот человек являет собой олицетворение власти, а на дне черных, как сама ночь, глаз обитают не менее темные чудища.

В его глазах я читаю свой приговор…

Затерявшись в мыслях, чуть не проезжаю остановку.

– Черт!

Вскакиваю и резко нажимаю на красную кнопку. Автобус останавливается, а я выдыхаю.

Небольшая прогулка и я замираю перед красивой вывеской клуба “Порок”.

– Вот ты и добралась, Иза…

<p>Глава 16</p>

Замираю на мгновение и рассматриваю фешенебельное здание. Страшно входить. Страшно перед тем, на что я готова пойти, чтобы справиться с той долговой ямой, в которой оказалась.

Как знать, может, я сейчас только добавляю себе проблем?

Собираюсь с духом и подхожу к тяжелым дверям, открываю и оказываюсь в жерновах преисподней.

Клуб встречает меня богатым интерьером. Мне здесь не очень нравится. Некомфортно. Ощущаю себя бедной родственницей, случайно попавшей на званый ужин к королю.

Все здесь чересчур. Чересчур дорогая обстановка, чересчур вышколенный персонал, занимающийся каждый своим делом, и чересчур крупный охранник на проходной, который подходит ко мне, пугая акульим оскалом до самых чертиков.

– Привет, красотка, куда идем, кого ищем?

Верзила лучится добродушием. Странный тип. Сглатываю вязкую слюну, и пустое горло болезненно сжимается.

– Меня зовут Изабель Фостер. У меня назначена встреча с хозяином клуба.

Серые глаза охранника становятся размером с блюдца, он достает рацию и, включив ее, передает информацию:

– К господину Кириану посетительница.

– Пропустить, – слышу ответ и выдыхаю, когда огромный мужчина кивает и дает мне пройти.

С каждым шагом нервы натягиваются все сильнее, и я напрягаюсь, выправляю осанку. Не хочу показаться здесь не ко двору.

Неожиданно передо мной вырастает еще один амбал. Брат-близнец первого с пропускного?

Где таких штампуют? Из одной яйцеклетки, что ли?..

 Этот такой же высокий, крупный и лицо не отягощено отголосками мыслительного процесса.

Прислушиваюсь к повелительному тону:

– Пройдемте со мной, я провожу к господину Кириану.

Смотрю в квадратное, сплющенное лицо верзилы и немного теряюсь. Настрой чувствую миролюбивый, нет в этом шкафообразном агрессии, но мне думается, что разгон у этого бычары от пристукнуто добродушного настроения до разъяренного – половина секунды.

Охранник проходит вперед, а я иду вслед за ним, замечаю темные цвета, матовые поверхности, все броско и дорого.

Крутой клуб.

Наконец, из-за широкой спины провожатого виднеется ложа и Гор, беседующий с ухоженной женщиной.

На миг запинаюсь при шаге. Замираю, рассматривая, как он потягивает из хрустального бокала виски и затягивается сигарой. Непривычный запах. Его хочется вдохнуть глубже, несмотря на то что я вообще-то не терплю табак, но здесь аромат благородной сигары.

Залипаю на хищном профиле и смоляных волосах. Интересно, откуда он? Какие корни? Необычный мужчина.

Все в нем привлекает внимание и во всем сквозит сдерживаемый суровый лоск.

Как только мы с моим сопровождающим приближаемся, Гор поворачивает голову в нашу сторону, останавливает взгляд на моей скромной фигуре, и я сглатываю, стоит столкнуться с бездонной пропастью черных глаз.

– Свободен.

Богатый, густой голос раздается командой и как по щелчку пальцев мой провожатый исчезает, разве что пятками не светит.

Кириан обращается к своей собеседнице немного мягче, но все равно в голосе приказ.

– Продолжим позже, Хельга.

Подчиненная без лишних слов поднимается с места, собирает бумаги в папку и проходит мимо меня, обдав шлейфом слишком сладких, на мой взгляд, духов.

Застываю на месте, когда вновь сталкиваюсь взглядом с мужчиной, Гор делает затяжку и откидывает голову, выпустив дым, а я слежу за каждым жестом, рассматриваю красивую кисть и крепкие пальцы, зажавшие сигару.

– Присаживайся, Изабель, – указывает на кресло, где недавно сидела Хельга, и я, кивнув, занимаю место прямо напротив мужчины.

 Хоть и здесь есть кучка сотрудников, но мне навязчиво кажется, что я осталась один на один с мужчиной, хищником, который приковывает взгляд.

– Что будешь? Чай, кофе или что покрепче? – на правах хозяина интересуется, а у меня ощущение, что реакции проверяет.

Он хочет смутить, а я не ведусь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века