Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле

– Ну и ладно, – ответила Сентябрь, чувствуя, как внутри вскипает теплой коричной пеной отвага, свежая и чистая. – А я – нет!

В банном домике нашлась маленькая дверь, спрятанная за мраморной статуей Пана, дующего в рог, – если бы только Сентябрь знала, что Пан – это еще и бог, а не просто приставка! Ну, теперь уж неважно. Раньше надо было предупреждать. Дверь выпрямилась и галантно приоткрылась, пропуская Вивернария и девочку. За дверью кричали чайки, и множество голосов сливалось в неясный гул. Еще там было совершенно темно. Медленно-медленно они ступили в эту черноту.

– Аэл, – спросила девочка, как только они перешагнули порог, – а ты какие ванны принимал?

Вивернарий только помотал головой и отвечать не стал.

Глава VI «Тени в воде»

в которой Сентябрь пересекает реку, выслушивает лекцию по эволюции и теряет нечто очень ценное, зато спасает оборотня.

* * *

Выйдя из двери банного домика, Сентябрь и Вивернарий оказались на влажном, поросшем густой зеленью берегу реки Барлибрум. По крайней мере Сентябрь решила, что так реветь и плескаться может только Барлибрум. Что-то непонятное, но очень пестрое плыло посреди реки. Вода в этом месте пенилась и расходилась кругами. Сентябрь вприпрыжку побежала поглазеть. Вокруг них толкался, смеялся и кричал народ, нагруженный всевозможной поклажей, от окованных медью дорожных сундуков до скромных узелков, свернутых из зеленых носовых платков и привязанных к суковатым веткам боярышника. Сентябрь старалась не выделяться из толпы, держаться с достоинством и не встречаться ни с кем глазами. Черная речная грязь набивалась между пальцев ее босой ступни.

Все кругом отчаянно пихались, чтобы раньше других попасть на длинный шаткий пирс. Кентавры, сатиры, домовые, гоблины с болотными огнями, птицы с женскими ногами, женщины с птичьими лапами, тролли со сверкающими эполетами, гномы в бархатных брюках и жилетах, пугала, на ходу играющие на скрипках, мыши ростом выше Сентябрь и немалое количество с виду просто людей – дамы, господа, дети. Сентябрь приметила маленькую девочку в аккуратном платьице цвета лесных орехов, с вплетенными в светлые волосы красными цветочками. Она приплясывала вокруг матери, держась за юбку. В какой-то момент, подпрыгнув, девочка встретилась с Сентябрь глазами. Она лукаво подмигнула, передернула плечами – и вдруг на ее месте возник черный шакаленок с золотой полосой на спине. Заметим, что шакалы вовсе не так злобны, как внушают детям некоторые безответственные сказочники. Они довольно милы и пушисты, а уши у них большие и чуткие. Именно таким чудесным созданием и обернулась девочка. Только узкие голубые глаза остались прежними. Уши торчком подергивались, и она продолжала скакать вокруг матери, покусывая ее и повизгивая.

– Ты знала, – радостно спросил Виверн, вдыхая свежий речной воздух огромными ноздрями, – что Барлибрум когда-то была чайной рекой? Из одного ее притока вливалось подводное течение из чайных листьев. Река была цвета виски, представляешь, и в ней плавали лимонные кожурки с кусочками сахара, совсем как листья кувшинок.

– Что-то не похоже на чай – по крайней мере я никогда не пробовала чая цвета индиго.

– Видишь ли, Маркиза решила, что чайная река – это глупо. «Все знают, как должна выглядеть река», – сказала она. Она заставила глаштинов перегородить приток плотиной, сетями выловить из реки все чайные листья и съесть все лимонные шкурки вместе с сахаром. Они плакали, выполняя ее приказ. Но зато сейчас, как видишь, вода нормального синего цвета. – Виверн нахмурился. – Так, наверное, правильно, – вздохнул он.

Девочка-шакал гонялась за своим хвостом.

– Что это за девочка, Аэл?

– Которая? А, эта… Думаю, просто оборотень. Начинается на О, это не ко мне, ты же знаешь.

Наконец вся процессия веером расположилась перед большим сучковатым пирсом из коряг и длинных желтых виноградных лоз. К пирсу была пришвартована баржа, похожая на большой многоярусный торт. На планшире и в проходах болтались зеленые бумажные фонари, старинная резьба на деревянных бортах стерлась от времени. По верху были расставлены статуи старых паромщиков, опиравшихся на гигантские шесты. На верхушках шестов красовались ленты и гирлянды из лилий. Все это выглядело весело и празднично, но паромщики казались изможденными, злыми и мрачными.

– Паром Барлибрум! – проворчал Вивернарий. – Разумеется, раньше он никому не был нужен: любое туловище с крыльями могло в мгновение ока перелететь в Пандемониум. Но паром – это, конечно, прогресс, к которому должны стремиться все добропорядочные существа.

Сентябрь озиралась с открытым ртом все время, пока они медленно продвигались к трапу. Она потянула Аэла за кончик крыла:

– Гляди, вот и паромщик!