Девочка, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню

Провиденс ударила кулаком в матрас. В этом ударе сосредоточилась вся ее ярость, но кровать лишь слегка дрогнула. В полной, абсолютной тишине. Больше у Провиденс ни на что не хватило сил. Женщина, которой принадлежала эта кровать, коснулась ее плеча. И Рашид тоже позволил себе взять ее за руку. Но ничто больше не могло умерить ее боль, которая свалилась на нее, как рояль с шестого этажа, раздробив тело, сердце, душу и все, что делало ее живым человеком, личностью. Она стала предметом, неспособным мыслить, бездушным обломком скалы в пустыне. Ее телу было недоступно даже самое легкое движение. Еще несколько секунд, и ее сердце тоже перестанет биться, а грудь — дышать. Она могла только беспомощно наблюдать за тем, как превращается в камень.

Эту маленькую девочку она не рожала сама, и, однако, сейчас ее терзала жестокая, невыносимая боль в глубине живота и в промежности. Она лишилась своего младенца. Ее внутренности горели огнем от этой муки. И она уже предчувствовала, как умрет прямо здесь, скорчившись на чужой койке, посреди пустыни, в тысячах километров от родного дома, в тысячах километров от звездного неба и в нескольких метрах от своей дочки.

В последнем проблеске жизни она прижала руки к животу, как вдруг нащупала, сквозь грубую ткань джеллабы, осколки пузырька, вонзившиеся в шрам от аппендицита.

И в ушах ее прозвучал голос Отца-настоятеля: «Я не знаю, подействует ли мой эликсир, он еще не прошел клинических испытаний. Но если он эффективен, то одной-единственной капли будет достаточно».

Одной-единственной капли будет достаточно.

Одной-единственной капли будет достаточно.

Провиденс соскочила с кровати так, словно кто-то невидимый дал ей пинка в зад. Схватив за руки Рашида, она погрузила свой медовый взгляд в его глаза. Молодой человек хорошо знал этот взгляд, Это был взгляд прежней, его Провиденс, сильной, решительной, непобедимой. В этом взгляде, сквозь слезы, сверкали звезды, внушая уверенность, что на этом свете нет ничего невозможного.

— Слушай, Рашид, нам нужно кое-что попробовать! — воскликнула она с восторгом мертвеца, вернувшегося к жизни. — Может, ты сочтешь это безумием, но мы должны попытаться.

Массажист не мог понять, о чем она говорит. Попробовать — что? Сейчас уже нечего было пробовать — девочка лежала в коме. Можно было только ждать. Ждать, чтобы она очнулась. Если вообще очнется. Или чтобы кто-то решил умереть, оставив ей свои легкие.

— Ты должен объяснить хирургу, что у меня есть средство, которое, может быть, спасет Заиру.

— Какое средство? Провиденс, ты знаешь, как я тебе сочувствую, но ты должна понять: в мире нет средств против мукови…

— Рашид, мне сейчас некогда рассказывать тебе, что со мной приключилось сегодня, но ты должен мне поверить. Поверить слепо, не рассуждая, и пойти к хирургу. У меня в коже застряли осколки стекла от пузырька, а в нем был эликсир, который может спасти Заиру.

С этими словами она задрала свою джеллабу и обнажила шрам от аппендицита. При этом ноздри молодой женщины заполнил мощный запах чеснока.

Рашид, нечувствительный к этим обонятельным наваждениям, всего только и заметил, что Провиденс носит красивое цветастое бикини. Что у нее красивые ноги и стройное тело, хрупкое и вместе с тем мускулистое. Несмотря на серьезность ситуации, увиденное далеко превосходило все его самые дерзкие эротические мечты. Если бы не та доска с гвоздями, уничтожившая то, что делает мужчину мужчиной, он бы… Хотя нет, в этом случае он никогда не познакомился бы с прекрасной француженкой, потому что никогда не работал бы на женском этаже.

— Слушай, Провиденс, я ничего не понимаю, — сказал он, придя в себя. — Какой пузырек? Какой эликсир? Мы же не в сказке про волшебника Мерлина!

Да она просто потеряла голову, хватается за соломинку.

— Это я и сама знаю, представь себе! В сказках маленькие девочки не проводят всю свою жизнь в какой-нибудь гнусной больнице и не умирают в жутких страданиях от какой-нибудь мерзкой болезни!

Рашид печально опустил глаза.

— Провиденс…

— Я прошу только об одном: пусть из меня вытащат эти осколки стекла, добудут из них хоть каплю жидкости и впрыснут ее Заире. Вот и все. Одной-единственной капли будет достаточно. Ну, что вам стоит это сделать? Что вы теряете?!

— Ты уверена, что это поможет?

— Нет. Но как ты думаешь, Пастер был уверен, когда испытал на человеке свою коровью вакцину?

Массажист прикусил губу, подумал и посмотрел ей в глаза:

— Ладно, попробую.

— Ты ангел!

Провиденс обняла его и крепко прижала к груди. Ее ноздри затрепетали, ощутив запах мяты и апельсинового цвета. От Рашида приятно веяло добротой и теплой лепешкой.

— Вот так, — заключил я.

— Что значит «вот так»?

— Да вот так — история закончена.

— Как это — история закончена? Вы даже не рассказали, спаслась ли она.

— Заира?

— Ну, конечно, Заира, кто же еще!