Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит

– Тут не один, тут много смыслов! Во-первых, таким образом мы даем понять, что не скрываемся и не вершим свои дела в тайне, ведь по такому знаку члена Ордена легко узнать. Во-вторых, мы ненавидим Древних не за то, что они уродливы и не похожи на людей, поскольку теперь и сами таковы. В-третьих, так мы заранее наказываем себя за то, что однажды вынужденно обагрим руки кровью. Когда с возрастом обе стороны лица у человека абсолютно сравниваются, он может выйти из Ордена и жить, как ему хочется, пользуясь тем влиянием и богатством, которые заслужил за годы своего пребывания в пажистах.

– Но, наверное, в случае преждевременного ухода из Ордена эта отметина становится чем-то вроде клейма, так? – вкрадчиво уточнил наш директор.

– Такого почти никогда не случается, – самодовольно выплюнул Карамыш. – Все слабаки и трусы отсеиваются еще на стадии кадетства. Но если такое и происходит, Орден не преследует отступника, конечно, при условии, что он ведет себя тише воды и не вредит нашим целям. Разве что могут поручить кадетам отыскать такого и влепить укол еще и в правую часть лица, чтобы жизнь медом не казалась.

Женька замолчал и оглядел всех нас по очереди, словно вопрошая, есть ли еще вопросы. Болтать о своем гадском Ордене ему явно нравилось.

– Так ты в самом деле младший сын тренера Гая? – спросил я.

Он как-то дернулся, весь апломб мигом слетел:

– Он мой куратор, ясно? И да, биологический отец, но это ничего не значит! Нас таких у него много. Вон Платон старше меня, но он слабак, сломался, когда девчонку…

Тут Карамыш сообразил заткнуться, поскольку я уже привставал со скамьи. Помолчал и продолжал тоном ниже:

– И другие есть, которые уже давно в Ордене. Так что даже не воображайте, что сможете шантажировать приора Гая, взяв меня в заложники! – Он злобно ощерился. – Все, что я рассказал, не является тайной, а дальше хоть на кусочки меня рвите. Одно только скажу напоследок: если хотите спокойно жить, то лучше подружитесь с Орденом. А иначе даже бегство не спасет, у вас всегда земля под ногами будет гореть!

И Карамыш умолк, только продолжал зыркать по сторонам своими белесыми глазищами.

Эрик Ильич оторвал от него взгляд, вздохнул и сказал:

– Рвать на куски не будем точно. Ты чай допил? Софи, помоги мальчику выбраться наружу и преодолеть наш забор.

Меня на этих словах словно кнутом стеганули, я вскочил и заорал:

– Подождите, вы же еще не все знаете! Они Димку нашего к себе заманили, эксперименты на нем собираются ставить!

Я, от спешки и волнения давясь словами, передал свой разговор с Васильевым. Соболь еще больше помрачнел, но все равно сказал замершему в выжидательной позе Карамышу:

– Ты можешь идти.

– Отпускаете? – Кажется, этот тип тоже огорчился, наверное, уже настроился пострадать во славу Ордена.

– Пойдем-ка. – Мадам Софи осторожно потянула Карамыша за рукав, и, понятное дело, ему пришлось подчиниться.

Я не сводил глаз с Соболя, рассчитывая хоть на какое-то объяснение. И довольно скоро его получил.

– Алеша, мы не боевая организация, не можем и не будем брать заложников. Молодец, что привел его, мы многое узнали, теперь хоть понимаем, кому перешли дорогу. Ну и все на этом.

– Как – все?! Мы могли предъявить свои требования! Например, чтобы вывели этих монстров из Нижнего мира или хоть Димку оставили в покое.

– Ничего бы не вышло, поверь мне. Этот бедный мальчик только и мечтает отличиться, чтобы повысить свой рейтинг в глазах отца. А тому наверняка глубоко безразличны все его сыновья, которых он даже не видел до двенадцатилетнего возраста, а лишь имел в виду, чтобы со временем сформировать из них свою маленькую армию внутри Ордена.

– И что же теперь делать?

– Уезжать, – твердо произнес Соболь, стремительно вскакивая на ноги. – Да, Алексей, и не делай таких изумленных глаз. Боюсь, мы встали на пути той силы, с которой не можем тягаться, и уже понесли страшные потери.

– Нет! Мы не можем так поступить! Атланты один раз уже остались в стороне, что, разве история ничему не учит?! Вы как хотите, а я не собираюсь становиться предателем!

Я думал, директор наорет на меня за эти слова, но он лишь горько усмехнулся:

– Софи хорошо вас выучила… Увы, и тогда и сейчас причина нашего бездействия одна: мы не можем убивать, а наши противники – могут. Поэтому, когда все соберутся, я объявлю о том, что скоро мы снимаемся с места. Придется только дождаться выздоровления Вовчика, чтобы не навредить ему. И еще завтра я должен уехать на два дня, но сразу по возвращении…

– И бросим всех их на произвол судьбы? Великий Жрец ждет нашей помощи!

– Мы эвакуируем вас и затем спустимся в Черные Пещеры, предупредим Жреца.

– Ага! Значит, все же вмешаетесь! Так и мы с вами!

Соболь рывком повернулся ко мне, лицо его как-то неуловимо изменилось, стало непривычно суровым, даже властным. И одновременно ужасно усталым.