Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит

Меня ждали: конечно же Ванька предупредил, что я успел поучаствовать в очередных приключениях и возвращаюсь домой. На поляне был накрыт стол, но ребята традиционно сидели кружком на траве и повскакивали при моем появлении, с воплями бросились здороваться. Тут были и Эрик Ильич с мадам Софи, которая что-то ужасно ароматное готовила у плиты, и Борька с Миленой, наверное, решили возвращаться все вчетвером, так было удобнее. Бриджит, Марк, малыш Вовчик…

Иола хмуро глянула на меня через плечо, но не подошла: ясно, злится. Приветливо махнула рукой Зиночка, сидевшая рядом со своим молчаливым мужем. Не было Ваньки с Тасей, чему я очень обрадовался, и не было Киры. И мне так жаль было в тот момент, что я не могу толком отпраздновать возвращение, порадоваться с остальными. Я поймал взгляд директора, и Соболь молча кивнул в сторону спальных пещер.

Уединились в их с мадам комнате, и я первым делом спросил:

– Эрик Ильич, это правда? Насчет моего отца? Потому что я просто не могу в это поверить.

Потемневший взгляд и тяжелый вздох дали мне понять, что Ванька ничего не перепутал.

– А где он сейчас?!

– Здесь, – прозвучал неожиданный ответ.

– В смысле?

– В самом прямом. Как только мы вернулись и узнали о случившемся, я попросил Тир-Убреля передать твоего отца мне. Я лично запер его в одной из учебных комнат.

– Но… но… – У меня просто в голове помутилось от услышанного. – Зачем вы его заперли, отсюда ведь все равно не убежать? Он бы мог просто на поляне подождать, вместе со всеми…

Рука директора ласково, но крепко сжала мое плечо.

– Алеша, постарайся понять: твой отец совершил слишком серьезное преступление, я не могу позволить ему быть сейчас с ребятами. Да и сам он нуждается в покое и уединении.

– Но ведь Жрец не пострадал!

– Зато погибла девушка-лотт, которая помогала ему вести дела. Именно она попыталась не пустить твоего отца в беседку, вероятно, почувствовала неладное.

Я рухнул мимо стула, с которого вскочил было в запале, и остался сидеть на полу. Внутри словно что-то умерло, отключилось, сломалось – и наступил полный мрак. И ужас.

– Это невозможно, – пробормотал я и не услышал собственных слов – так заложило уши. – Папка никогда бы не поднял руку на женщину… Да вообще ни на кого! Это ошибка!

– Мы разбираемся, Алеша, – заверил меня Соболь. – Ищем свидетелей. Пойми, сложные времена порождают сложные поступки.

– Да какие же сейчас сложные времена?! – проорал я с пола. – Только все по-настоящему хорошо устроилось!

– Ты так считаешь, Алеша? – метнул на меня вроде как удивленный взгляд директор.

– А то нет! Города преображаются, исчезает все уродливое, люди счастливы, у всех есть все необходимое! Никто никого больше не боится!

– Так ты полагаешь, люди рождаются лишь для того, чтобы быть счастливыми? – спросил Соболь.

– А для чего же еще?!

Теперь директор смотрел на меня с откровенной грустью, как будто собирался разом разрушить все мои иллюзии. Произнес задумчиво:

– Да, понимаю, молодость и должна жить таким убеждением. А потом приходит понимание, что наш жизненный замысел куда глубже и мудрее. Думаю, в этот мир мы приходим, чтобы познать добро и зло, научиться отличать одно от другого и четко заявить, на чьей мы стороне. А потом идем все дальше и дальше и, возможно, однажды достигнем мира, где есть одно только счастье… Хотя, как по мне, путешествие все равно интереснее результата. А искусственное счастье – это тупик, который может оказаться роковым, учитывая, что человеческая жизнь очень коротка.

Я искренне попытался понять его, не сумел и спросил:

– Так вы тоже против Древних?

– Я не против, Алеша. Я пытаюсь найти разумный компромисс, чтобы и Древние могли жить полноценной жизнью, и люди вернули себе прежнюю свободу быть несчастными или счастливыми, злыми или добрыми… Но пока не нахожу его.

Тут я сообразил, что будет кстати хотя бы вкратце рассказать Соболю о событиях последних суток, о Кире, о Димке, о Баланграле, о желании Верховного Пажа пообщаться с ним и со Жрецом. Соболь слушал меня, забывая моргать. Рассказ растянулся надолго. В какой-то момент до меня донеслись вопли со стороны поляны, я напрягся, готовый к новой битве, но тут же сообразил, что это просто к нам пожаловал Васильев.

– Что ж, это отличные новости. Если не придется воевать с Орденом, все вместе мы сможем найти разумный вариант сосуществования, – подытожил Эрик Ильич с прежним оптимизмом, когда я выложил абсолютно все.

– Как вы думаете, моей сестре грозит опасность? – вернулся я к своим тревогам. – Тот приор сказал, что она теперь заложница. Хотя я не представляю, как может Гай ее удерживать.

– А с чего ты взял, что он ее удерживает?

– Но она не пришла в лагерь!

– А как часто ты, друг, не появлялся там, где тебя ждали? – подколол меня директор. – Возможно, Кира тоже действует сейчас по своему плану. Вы же Громовы! И ты смотри пока не суйся туда, где Гай.

– Почему это?

– Верховник, думаю, найдет хороший повод, чтобы призвать приора к себе. Заманить хитростью, пока тот новых дел не натворил. А ты можешь случайно все испортить, ясно?

– Ясно, – пробормотал я. – А с отцом можно поговорить?