Девочка, которая зажгла солнце

Да, это уж точно. Еще в детстве малышку Кэти показывали друзьям и знакомым, как редкостный предмет выставки, и все смотрели на нее, ожидая, что сейчас у нее вырастут крылья или покажется змеиный язык. А мать тем временем приговаривала, взирая на удивленных гостей с высоты задранной к небу от гордости головы: «У нее очень богатый внутренний мир! Вот если бы только ваш ребенок был хоть капельку похож на Кэйт (она часто называла дочь так, холодно отчеканивая глухие согласные). У нее…»

Замечательное воображение…

Чей это голос? Да и зачем так настойчиво повторять?

Кэтрин вырвалась из окружившего ее выдуманного кабинета с десятками телекамер, микрофонов и что-то записывающих людей в реальность, сфокусировав пока еще мутный взгляд на Джеке. Он почему-то вытянулся, будто проглотил палку, и стрелял глазами куда-то влево. Туда, где рассерженный учитель сверлил взглядом их третью с конца парту.

– Благодарю вас, мисс Джонс, за то, что, наконец, соизволили обратить на меня свое внимание, – протараторил мужчина, вытерев ладонью морщинистый лоб. – Как я сказал ранее, вы слишком мечтательны, юная леди…

Не прошло и минуты, как девушка вспыхнула от накрывшей ее волны стыда: вот чертов Дауни слегка улыбается, насмехаясь над ее положением и предполагая, что этот жест останется благополучно незамеченным; спиной она чувствует укоряющий взгляд Дарэла; десятки глаз уставились ей прямо в лицо, как бы спрашивая: «Она это серьезно?»; а кончики кудрявых волос из темно-бурого начали светлеть и отдавать красным, сливаясь с лицом их обладательницы.

Неловкую и явно слишком уж затянувшуюся паузу прервал глухой стук в дверь.

– Всем доброго дня, класс. Здравствуйте, Мартин, – обратилась к Фредерику вошедшая женщина лет тридцати пяти, чья стройная фигура была упакована в бежевый пиджак и коричневую юбку-карандаш. – Я не отниму у вас много времени. Джек Дауни и Тобиас Рокуэй! – огласила она и пробежалась взглядом по застывшим ученикам. Названные юноши встали у своих мест.

– Прошу вас обоих незамедлительно проследовать в кабинет директора.

Женщина сделала шаг назад, в сторону двери, кивком головы показывая, что требование действительно срочное. Укладывая в рюкзак пенал с канцелярскими принадлежностями, Джек наклонился к соседке и прошептал:

– Если я не вернусь, закопай на заднем дворе все мои личные вещи.

Из класса он вышел, чувствуя спиной блеклую улыбку Кэтрин.

Глава 3

Тишину огромной светлой комнаты с расположенным посередине дубовым столом нарушил звук рвущейся бумаги. Лысый мужчина, который, кажется, своими габаритами полностью соответствующий немалому размеру мебели, да и самого кабинета, протяжно вздохнул, склонившись над кипой листов.

– И что же мне с вами делать, молодой человек?

Сидящий напротив парень неопределенно пожал плечами и закинул в рот обрывок мятой бумажки, усердно его жуя. «Чтоб я подавился прямо здесь», – пронеслось в его голове, в то время как очередной кусочек таял под языком от размочившей его слюны, – «это же будет просто сенсация. Внимание, внимание, ученики худшей в Бостоне (да и в Массачусетсе, и во всей Америке) школы White School! Срочное объявление! Вчера один из учеников старшего класса по имени Джек Дауни подавился бумагой и задохнулся. Да, этот парень совершил СМЕРТЕЛЬНУЮ ошибку! А сейчас давайте взглянем на этого умору!» Картинки с невероятной скоростью сменяли друг друга и проносились в сознании Джека, но суть их он явно уловил: огромные плакаты с его посиневшим лицом на переднем плане, закатившиеся мертвые глаза и несколько ярких надписей под ними.

«Отсутствие средств – не помеха суицыднику!»

«Бумажный скандал, первая смерть в стенах школы!»

«Несчастный случай или осознанное самоубийство?»

– Выдать аттестат и отпустить на свободу, – заключил Джек, бросая на директора короткие испытывающие взгляды.

– Глупая шутка, мистер Дауни. Я подумываю, что недельное отстранение от занятий будет подходящим наказанием.

Стоило этим словам вылететь из-под пухлых губ Лоуренса, и юноша болезненно содрогнулся. Неприятные образы, прятавшиеся долгое время в глубинах его памяти будто почувствовали «то-самое-время» и с новой силой выскочили из своих нор, являя омерзительные отрывки прошлого.