Девочка, которая зажгла солнце

После Дауни еще не раз мысленно возвращался в тот день, проигрывая его в памяти снова и снова. Ведь не зря же самые великие и не очень люди так восхваляют чудесные способности нашего мозга и советуют уделять размышлениям хотя бы несколько свободных минут — Джек тоже старается придерживаться этого простого правила с тех пор, как умерла Шарлотта, и свободного времени появилось более, чем достаточно. Поначалу было сложно справляться с быстрым и сильным потоком несущихся и накрывающих с головой мыслей: они захлестывали, не давали вынырнуть, сдавливали быстро поднимающуюся и опускающуюся в сдавленном крике грудь и постоянно долбили по голове, заставляя ее раскалываться на части от боли. В такие моменты парень мог лишь лежать и молча глотать слезы, не в силах справиться с собой и некогда ничтожными, но теперь такими дорогими и неприкосновенными воспоминаниями. Потом медленно начало приходить осознание, и блокировать такие мысли стало чуть легче. Этот выводящий из себя звук в его голове сперва был далеким эхом нежного маминого голоса, а теперь окончательно изменился, превратившись в язвительное и надоедливое, хотя иногда даже услужливое, «Я» Джека — своего рода броня, спасающая от ностальгии и грусти.

Наконец, спустя долгие несколько месяцев, Дауни удалось обрести контроль над разумом, а рассмотрению и расщеплению предавалось лишь то, что хотел сам хозяин. Больше никаких ненужных эмоций, истерик и долгих терзаний — на смену всему этому пришли рациональность и холодная расчетливость.

Потому, бродя по городу или же уставившись в потолок спальни отстраненным взглядом, Джек в тысячный раз вспоминал то самое семнадцатое октября, когда посиделки в кафе вылились в задушевный разговор, и парень впервые почувствовал свою зависимость от этой рыжеволосой девочки. Он мог в любой момент описать выражение ее лица, когда в пропахших свежей выпечкой стенах впервые раздались предложения о помощи; как Рэй сосредоточенно смотрела в глаза напротив, в задумчивости касаясь пальцем кончика веснушчатого носа и иногда слегка прищуриваясь, словно она действительно хотела помочь. Как будто ей было не все равно, не наплевать. Но это воспоминание тут же сменялось другим, еще более интересным — Дауни помнил каждую малейшую детальку. То, как он сам не смог удержаться от рвущегося наружу смеха, и, вопреки своему желанию скрыться от рассерженной девочки, подошел к ней и не сопротивлялся, когда ее кулаки слабо, но все же весьма ощутимо, колотили по плечу и спине. Или бледное лицо, мигом покрасневшее от смущения и злости, а затем крики, смех, полусерьезное возмущение, оправдания и пролитый на холодный асфальт давно всеми забытый молочный коктейль…

Глава 9

Тем же вечером, когда Рэйчел, уставшая, но довольная и счастливая, заперлась в своей комнате от всяческих расспросов и любопытных взглядов, миссис Робертсон не находила себе места. Еще в обед, стоило только дочери и ее сомнительному на вид другу покинуть дом, Джанетт тут же бросилась в гостиную, туда, где после утреннего перекуса муж читал свежий газетный выпуск.

— Дорогой, ты это видел? Видел же?

Привыкший к чрезмерной эмоциональности и раздражительности жены Элиот поднял на нее глаза, все еще держа «Таймс» раскрытой в своей руке. Его обыкновенно задумчивое овальной формы лицо кажется, вытянулось еще сильнее (обе девочки не забывали отпустить шутку о том, что оно очень похоже на длинный воздушный шарик, из каких обычно вяжут надувных собак или фламинго):

— О чем именно ты хочешь мне сказать, Джанетт?

Женщина принялась выписывать по комнате маленькие круги, что-то непрестанно бормоча себе под нос и то кивая, в знак согласия, то прицокивая и качая головой. Ее всегда безупречные волосы окрасились оранжевым в отблеске солнечного света. Наконец, Роберстон решился прервать этот непонятный для него спектакль:

— Что-то случилось, милая?

Она резко остановилась и посмотрела на мужа так, словно впервые его видит и не имеет ни малейшего понятия о том, что они вместе делают в гостиной. У Джанетт случались подобные выходки, но не очень часто — слишком глубоко закрываясь в собственных мыслях, хозяйка дома порой очень долго выпутывалась из этого плена, тяжело осознавая происходящее вокруг нее. На этот же раз все прошло более-менее мягко; женщина решительно направилась в сторону стоящего неподалеку дивана и села на самый его краешек, не переставая удивленно смотреть на мужчину.

— Ты сейчас серьезно? Смеешься надо мной, да? Случилось, кое-что случилось, занятый только собой папаша, которого не волнует жизнь и проблемы собственной дочери! Если бы ты хоть немного обращал внимания на свою семью, на наших детей, то заметил бы, что именно произошло!

Элиот устало выдохнул и отложил утреннее удовольствие в сторону, полностью обращаясь к бьющейся в истерике супруге и ласково, немного даже взволнованно, спрашивая:

— Ты имеешь в виду того молодого человека, который зашел за Рэйчел несколько минут назад? Я слышал их голоса, уверен, ты напрасно переживаешь.