Девочка, которая ждала (СИ)

Дени силилась не разреветься и не рассмеяться, потому что смех необратимо бы перешел во всхлипы, в рыдания, в завывания, в крики, в форменную истерику. Да, она знала, что такое градация, знала другие художественные приемы, но ей было чертовски сложно объяснить, как последняя его фраза умудрилась сорвать все плотины и замки. От слез малиновый цвет становился черным. Она прижалась к нему сильнее, чтобы не видеть этого.

***

Девочка не выдержала и сдалась, наконец, своему горю; это было ожидаемо. И все же Джорах едва не шагнул назад, когда ее руки доверчиво нырнули ему под пиджак. Когда они говорили с Визерисом – без него Мормонт едва бы нашел работу после того увольнения, - то задача казалась ясной. Приглядывать за его младшей сестрой и без того не вызывающей серьезных проблем. Теперь ему выпал случай подружиться с ней, но вместо радости Джорах испытал смятение. В конце концов, он решил, что Визерису рассказывать пока не о чем.

Тем более что Дени вновь была в хорошем настроении. Пару раз она приходила после уроков со стопкой новых рисунков. Она все еще рисовала ручкой, но, к счастью, использовала для этого чистые листы. Некоторые драконы получали имена. Впрочем, настолько заковыристые, что Джорах при необходимости мог назвать их лишь по паре первых слогов. Она смеялась, искренне и увлеченно, и в фиалковых глазах он видел благодарность. Она росла без родителей, а Визерис был занят. С кем ей оставалось говорить?…

Дени рассказывала ему про одноклассников и про других учителей, про фильмы и книги, которые она читала, про услышанные новости, про все вокруг. В ней кипела энергия, она была прирожденным лидером, но отчего-то не стремилась занять это место в классе. Однажды она, смущаясь и запинаясь, призналась, что верит, будто после смерти сможет встретить драконов. Она попадет в новый мир, в свой настоящий мир, где ей суждена другая судьба. Когда он спросил, какая, Дени не ответила, отвернувшись к окну.

Декабрьский день угасал, надвигались каникулы. В свете сумерек ее плечи казались острыми, и от хрупкой ее фигуры веяло невыносимым одиночеством. Мормонт едва удержался от того, чтобы обнять ее. Вместо этого он вытащил из ящика стола запасной ключ от кабинета и положил перед ней.

- Вряд ли мы увидимся до следующей четверти, у меня осталось всего несколько уроков, - произнес он. Дени не спускала глаз с ключа. – Я бываю здесь не всегда, но ты можешь приходить в любое время и рисовать.

Дени медленно подняла голову. В ее взгляде было столько тоски и разочарования, что у него защемило сердце. Присматривать за ней, только присматривать, - напомнил себе Мормонт, одновременно впитывая взглядом, выжигая в памяти тонкую ключицу над вырезом платья небесного цвета, приоткрытые розовые губы и белоснежный локон, упавший на спинку стула. Он сказал ей, что должен идти, еще раз коснулся оставленного ключа и покинул кабинет.

А в следующей четверти вместо Дени вернулся сущий дьявол. Больше с ним она не говорила. Вернее, не говорила словами. Зато выдавала такие поступки, что они могли заменить самые драматичные монологи. Джорах держался до последнего, не выдавая ее ни брату, ни директору школы, и вскоре его дозор был бы окончен – после выпускного он бы никогда больше не увидел Дени. Но все было сложнее.

Она всегда выбирала оттенки цвета неба: от бледно-голубого до глубокого индиго, и для него она оставалась такой же недосягаемой, как небеса. Все созданные ей драконы имели крылья, будто сама Дени жаждала улететь, вырваться отсюда, и он, Джорах Мормонт, знакомый ее брата, учитель рисования, старше ее на чертово столетие, не имел никакого права на эту свободу покушаться.

Он только присматривал за ней по просьбе Визериса, только присматривал, напоминал он себе ежечасно. И, чтобы отвлечься от предательских мыслей о Дени, он старался максимально усердно исполнить свой долг. Весь вечер он не спускал с нее глаз, и если у него возникало предположение о том, что Дени собирается сделать что-то, что не понравится Визерису, Мормонт тут же вырастал рядом и с неизменной улыбкой одергивал ее.

Дени бесилась.

И было отчего.

Правда была в том, что сегодня ни о какой свободе Дени и речи быть не могло. Он шагал по суверенной, святой территории, отсекая кусок за куском, и испытывая при этом мстительное, темное удовольствие.

Джорах плеснул себе в лицо ледяной воды из умывальника и выпрямился. Отражение старика встретило его. С подбородка на синюю рубашку капала вода, расплываясь уродливыми пятнами.

Смотри… Смотри же, как ты жалок.

***

- А что – без света никак? – мысль, что она совершает ошибку, заставила Дени остаться на пороге класса.

- Два часа ночи, все внизу, а мы на третьем этаже, - Даарио бродил между партами. - Боишься, что инопланетяне просекут, какой у тебя лифчик? Да всем и так понятно, что синий. Ты ж другой цвет не носишь.