Девочка, которую нельзя

День прошёл в разъездах, а ночью снова был клуб. Загородный. И среди тех, с кем на этот раз культурно зависал Коломоец, я узнала парочку его «дневных» партнёров. Неприступно-деловые при свете дня, ночью они словно скинули заколдованную шкурку, превратившись в прожигателей жизни. Пили без меры, курили траву, сорили деньгами, забористо пошлили и словно товар на витрине капризно перебирали подъезжающих эскортниц. Ни о каких деловых разговорах речи, естественно, не шло, но хотя сегодня я и не отсиживалась в баре, а по указанию Гордеева находилась непосредственно при Коломойце, дурацких вопросов типа «ну и зачем я здесь» у меня больше не возникало. Ни за чем. Просто, потому что.

Этой ночью мне щедро наливали, а я улыбалась, чокалась и просто макала в вино губы. По инструкции. Мне загадочно предлагали прогуляться по территории клуба, «показать, что тут к чему» — а я снова макала губы в вино и улыбалась, ни на шаг не отходя от Коломойца. А когда градус веселья достиг максимума, и какой-то пьяный чёрт распустил руки, потянув меня к себе на колени, Сергей просто хозяйски положил ладонь на моё бедро, и все вопросы сразу отпали. Даже несмотря на то, что сам он в этот момент, казалось, был поглощён виснущей на него девицей.

Во всей этой кутерьме я то и дело искала взглядом незримо присутствующего на периферии Гордеева, но, когда наши взгляды неожиданно встречались — тут же отводила глаза и не показывала ни усталости, ни тайной радости от того, что он тоже на меня поглядывает. Он просто был рядом, и это успокаивало.

Из клуба мы уехали задолго до рассвета. В машине вдруг оказалось, что Коломоец поддатый, но вовсе не пьяный, хотя в клубе мне казалось, что он прям готов. Они с Игнатом даже обсудили планы на завтра — коротко, понимая друг друга буквально с полуслова. Я из этих недоразговоров поняла только, что спим до обеда, а потом всё начинается сначала, включая и предстоящий ночной досуг.

Когда разговоры затихли, и Игнат, сосредоточившись на дороге, включил радио, Сергей двинулся ко мне, накрыл коленку ладонью:

— Устала?

Я кивнула и, отодвинувшись от него подальше и устроившись в углу между спинкой сиденья и дверью, сделала вид, что засыпаю. Правда, теперь я не видела в зеркале заднего вида Гордеева, но зато и Сергей, немного помедлив, всё-таки вернулся на своё место.

В лифте все тоже молчали, и я снова делала вид, что сплю на ходу. Но очутившись в номере, заметалась. На столике, словно на что-то намекая, по-прежнему стояла бутылка вина и бокалы…

А что, если и правда нанести Гордееву ответный визит? Просто вежливость. Просто поблагодарить за помощь и извиниться за дерзость?

Но стоило только подумать об этом, как сердце начинало выпрыгивать. Он ведь может понять неверно. И один раз он уже замял мою случайную дурость, сделав вид что не было никакого поцелуя, а теперь это будет очевидная назойливость. Я ведь, и сама терпеть не могла идиоток без ума и гордости. Нет уж, лучше обойтись без благодарностей, чем потом не сметь поднять на него глаза от стыда. Нам ведь ещё целых три недели вместе работать.

Всего три.

Несмотря на накопившуюся усталость, спать до обеда мне не дало чувство долга — Верка ждала помощи. Уже в восемь я была на ногах, а в половине девятого стояла в холле. Немного смущало, что Гордеев может ещё спать, но у меня-то времени было в обрез, поэтому и рискнула.

— Да! — тут же крикнул в ответ на моё робкое постукивание Игнат.

Я вошла и застыла на пороге гостиной — одетый в одни только спортивные штаны и босой, Игнат шумно пыхтел от натуги, выжимая над головой гирю, опуская её, перекидывая в другую руку и повторяя так раз за разом, без остановки.

Это было чертовски красиво! А ведь я на него даже не смотрела — как отвела взгляд в первое же мгновение, так и стояла теперь, не смея шелохнуться. Но всё равно чувствовала его сумасшедшее, на грани возможного напряжение. С каждым разом его движения становились всё медленнее, из груди теперь уже вырываться натужный рык, но он всё жал и жал… И наконец, опустив гирю и часто дыша, упёрся руками в колени.

— Я, наверное, попозже зайду, — зачарованно промямлила я.

— Погоди…

Мощно выдохнул и выпрямился. Я не удержалась, всё-таки скользнула по нему взглядом: залитое по́том, всё ещё пунцовое от усилий лицо, крепкий, не глупо раскачанный для картинки, но скульптурный, полный неподдельной силы торс. Ходящая ходуном широкая грудь и напряжённо поджатый на выдохах рельефный, с полным набором «кубиков» живот. Влажно закурчавившаяся, убегающая под низко спущенную резинку штанов дорожка волос от пупка и выпуклая паховая венка… Поняла вдруг, что пялюсь. Вспыхнув, попятилась.

— Нет, я, лучше, позже!

— Да стой, ты! — прикрикнул вслед Игнат. — Дуй, давай, вниз, в ресторан. Я сейчас обмоюсь и тоже подойду. Позавтракаем и сразу поедем, времени в обрез будет.

— В смысле… Куда поедем?

— Подружку твою спасать, куда ещё. Или ты передумала?

Будь моя воля, я бы на шею ему кинулась! Но в реале только ещё больше смутилась и, угукнув, побежала выполнять.