Девочка Красная Тапочка

Я посмотрела на мужа и лишилась дара речи. Я, как могла, срежиссировала представление. Но все пошло не по плану. Татьяна, вместо того чтобы петь, играет в молчанку, сцена сделана из картона, мои новые туфли улетели к зрителям. А Макс стоит полуголый. Сверху он цыпленок, а снизу на нем только красные семейные трусы и носки.

– Цыпленок, ты потерял штаны! – завопил кто-то из зрителей.

– Тебя это смущает? – спросил Вульф.

– Нет, – прозвучал хор голосов.

– Значит, веселимся! – велел мой муж. – Что хотите услышать в моем исполнении? Я работаю в жанре «Пила скребет металл».

Таня вздрогнула, подняла гитару над головой и заявила:

– Хватит!

А потом запела сильным, чистым, хрустальным голосом:

– Хочу жить так, как хочу. Не хочу жить так, как мне велят. Не стану яблоком в общей корзине. Я не фрукт. Я живая. Я хочу жить так, как хочу!

Зал притих. Макс и Энн попятились и исчезли за кулисами. Я, быстро прихватив уши, шмыгнула за ними. Таня осталась одна, ее голос заполнил зал и взлетел под потолок.

– Не учите меня жить по-своему…

Я вздрогнула, однако верхние ноты девушка берет играючи.

– Не говорите мне: живи по-моему, – легко пошла вниз Татьяна, чем снова меня удивила. – Не хочу носить чужую одежду, – продолжала девушка и разорвала подол платья, – хочу быть свободной от всех, от тебя и от себя!

Таня опустила гитару. Публика молчала. Я испугалась этой тишины. И тут зрители вскочили и начали бить в ладоши. Концерт длился два часа. Лиса, цыпленок и заяц больше не появлялись на сцене. Не знаю, почему Татьяна в начале концерта молчала. Вероятно, испугалась публики. Но потом страх прошел. Когда голос с потолка сообщил, что концерт завершен, зрители устроили овацию, из зала закричали:

– Цыпленок, лиса, вы где?

Мы вышли на поклон в обычной одежде и получили свою порцию аплодисментов. И тут из дыры в полу высунулась голова, она, не обращая никакого внимания на людей, что-то сказала.

– Тише, – попросил Макс, – тут кто-то из-под земли вылез. Человек, что тебе надо?

– Штаны нашел, мохнатые, – ответил рабочий. – Не ваши, случайно? Держите.

Макс поймал брошенную ему нижнюю часть цыпленка, поднял ее над головой и воскликнул:

– Носите рейтузы с начесом.

Зал захохотал.

И тут Таня подняла руку:

– Подарочек вам. Я исполняю только свои песни. Но сейчас хочу спеть для вас то, что не мной создано, а капелла!

Девушка сцепила руки в замок.

– Аве Мария…

В зале стало так тихо, словно все ушли. Я чуть не заплакала. Такой голос! Такой талант! Девочке надо на большую оперную сцену! Не знаю как, но я устрою ее учиться в консерваторию!

– Это так круто, – простонала Энн, когда мы вернулись в гримерку, – Леночка, ты лучшая! Такое придумать! Таня, скажи хоть слово!

– Ничего получилось, – одобрила Бубликова.

– Почему ты называешь Лампу Еленой? – удивился Макс.

– Потому что она Лена Яковлева, – объяснила Энн и захихикала: – Прикольно, муж не знает имени жены.

– Интересно, что еще я о супруге выясню? – засмеялся Вульф. – Впрочем, не каждый мужчина может с уверенностью сказать: я прекрасно знаю свою вторую половину. Женщины умеют удивлять. Живешь с ней не один год, вроде все узнал, характер изучил. А потом раз! И вместо Евлампии Романовой около тебя Елена Яковлева.

Глава тридцать пятая

Спустя несколько дней мы сидели в нашем офисе в теплой компании, членами которой являлись: Макс, Володя, Никита, Оксана, Катя, Галина Алексеевна, Маргарита и я. В полном молчании женщины сели в кресла, Никита устроился за столом, перед ним стояло несколько ноутбуков, Володя и Макс разместились на диване.

– Похоже, все в сборе, – констатировал Костин, – давайте начнем. Разрешите рассказать давнюю историю.

– Я не понимаю, что здесь делаю, – возмутилась старшая Яковлева.

– Без вас никак не обойтись, – объяснил Макс, – Галина Алексеевна, вы главное действующее лицо.

– Правда? – кокетливо осведомилась пожилая дама. – Только ради вас останусь.

– Очень вам благодарен, – откликнулся Вульф.

– История интересная, местами фантастическая, – продолжил Володя, – каждая из вас играет в ней свою роль. Врач Петр Рудольфович Ганзуэман в советские времена оказывал людям медуслуги. Он специализировался на прерывании беременности, а еще подыскивал суррогатных матерей.

Костин обвел присутствующих взглядом.

– Но неверно именовать роженицу тех лет суррогатной матерью. В те годы яйцеклетка, оплодотворенная в пробирке, не подсаживалась женщине, которая могла выносить ребенка. Петр Рудольфович именовал этих дам «контейнерами». Чужой муж ложился в постель с той, что произведет ему на свет наследника, спустя некоторое время дама беременела. Дитя было родным отцу и совершенно чужим его жене, которую записывали в метрике как мать. После смерти старшего Ганзуэмана его дело продолжил его сын Иосиф. Лучшим «контейнером» и у отца, и у сына считалась Галина Яковлева. Ведь так?

Володя повернулся к пожилой даме. Я подумала, что та сейчас устроит скандал. Но нет! Госпожа Яковлева-старшая улыбнулась.