Девочка Красная Тапочка

Неведомая сила пнула меня в спину. Я боюсь старого лифта в подъезде Яковлевой и всегда хожу пешком по ступенькам, в один миг взбежала вверх по лестнице на этаж выше. Меня не видно снизу, а я хорошо слышу разговор.

– Мы одни? – спросила Катя.

– В доме никого нет. Черновы вчера уехали, – ответила Лена, – не знаю куда. Повесили в интернете объявление о продаже своего жилья.

– Скатертью дорога, – обрадовалась Захарова. – Оксанка ненавидела тебя. Крутая история про тройню!

– Она хорошо объясняет отношение Галины ко мне, – ответила Лена. – Фуу! Устала!

– Может, оставить картины там, где они есть? – предложила Захарова. – Сыщики кретины, им не пришло в голову, что из дома ничего не выносили!

Я прикусила губу. Верно. Никто из нас об этом не подумал.

– Не доперли они, что апартаменты на первом этаже тоже ваши, – засмеялась Катя.

– Они мои, – поправила Лена, – да, не догадались всех обладателей квадратных метров проверить.

У меня заболела голова. Нет, не догадались. Да и зачем?

– Дом наш необычный, – говорила тем временем Яковлева, – построила его в начале двадцатого века одна семья. Потом грянула революция, все ее члены куда-то делись, из дома сделали общежитие. В девяносто седьмом стройкомпания его расселила, оборудовала по две квартиры на каждом этаже. Общую лестницу, которой пользовались сначала дворяне, а потом те, кто обитал в общаге, не разрушили, просто заложили. Когда мы купили апартаменты прямо под нами, чтобы музей сделать, то вскрыли часть лесенки. А я потом расконсервировала ее до первого этажа. Егор понятия не имеет, что я втихаря его мазню продаю. Он не помнит все картины, напишет и забудет!

До моего носа долетел дым сигарет, стало понятно, почему женщины беседуют у лифта. Катя решила покурить. В подъезде никаких жильцов, кроме Лены и художника, нет. Черновы предпочли спешно уехать.

– Как не помнит? – удивилась Катя. – Он же их своими детьми называет!

– Ты же знаешь, что Егор себя подстегивает разными способами, – ответила Лена. – Когда мы только поженились, у него была буйная фантазия. Потом она иссякать стала, и муж принялся травку курить, через несколько лет перешел на кокаин. Картины его стали еще фантастичнее и дороже. А память отшибало! Он писал полотно с одним сюжетом несколько раз. «Чаепитие любовников», где два скелета торт едят, существовало в четырех вариантах. Три я не тронула, а один холст японец у меня купил. «Ночь с ведьмой» в пяти вариантах. Я спустила с рук один. Егор порой ходит по музею и бормочет: «Вроде я еще написал «Чаепитие», где на столе не чай, а фрукты!» А я ему: «Нет, милый, но ты рассказывал об этой идее мне».

– В прошлом году у него совсем крыша поехала, – добавила Катя.

– И не говори, – отозвалась Лена, – спать перестал. По ночам по дому бегал, истерил. Ну я и стала ему в воду для питья снотворное подливать, в еду, во фрукты шприцем его вкалывала.

– Наркошам много не надо, – заметила Катя, – они от малой дозы свалятся. Я тебя сразу предупредила.

– Я по твоему совету и делала. Но потом Егор все тормоза потерял. Когда он ночью вошел в мою спальню и хотел меня задушить, вот тут мы с тобой и решили: хватит, пора мне и о себе позаботиться. Ты придумала сценарий. Я заболела БАС, легла в клинику. Выбрали ту, где Галкин владелец. Он в этой болезни ничего не смыслит, за деньги на все готов. Ты мне лекарства подобрала, я пила их неделю, меня стало из стороны в сторону мотать, жрать неохота, тошнит, похудела, блевала без остановки.

– Все быстро восстановится, – сказала Захарова.

– Уже почти нормально, – засмеялась Лена, – план у нас гениальный. Я в клинике, ты по моей просьбе Егору готовишь. Но никто не знает, что ты ему в жрачку наркоту вливаешь, Куркин совсем с ума съезжает. Чтобы его окончательно добить, мы с тобой картины из музея переместили в мои апартаменты на первом этаже. А воровкой объявили Евлампию. Она у меня бывает, жалеет несчастную, согласилась за меня пиарщицей поработать. Если Куркин в полицию побежит, то какие подозрения могут на меня упасть? Я больна, вот-вот умру, в клинике нахожусь, еле шевелюсь. Я точно ни в чем не замешана. Ой, не могу!

Яковлева расхохоталась.

– Егора сейчас в психушке заперли. Стану его официальным опекуном и спокойно картины распродавать буду. С тобой, конечно, деньгами поделюсь. Поступлю в театральный на платное отделение. У меня талант к актерству! Так круто роль жены, любящей мужа без памяти, сыграла, что Романова, да и все вокруг поверили. Нет бы кому поинтересоваться, как я в фитнесе работаю? Ха! Я там только числилась, потом хозяин сменился и пришлось придумывать себе новое занятие. Решила, что пиар-агент самое лучшее, для отвода глаз договорилась с продюсером, который вообще никому не нужен! Я хорошо жила, картину продам, гуляю, делаю что хочу. Но только Егор совсем с ума сошел, вот я и решила от него избавиться. Надоел он мне. Картин хватит для безбедной жизни. По-моему вышло! Сегодня утром он себя ножом порезал, орал, бесновался, я вызвала психиатра и любимого моего, родного, ой, как я плачу, в психушку поместили. Платно.

Елена засмеялась.