Девочка-криминал

Обратно в город я несся, как угорелый. Доехали мы быстро, не смотря на то, что останавливались дважды, чтобы проститутка проблевалась, как следует. Мне приходилось выходить вместе с ней из машины, держать ее саму и ее волосы, чтобы только она не сняла маску и не заблевала мне весь салон.

Я бы и сам водки хряпнул, чтобы меня тоже не тошнило и не выворачивало, но я не мог себе такой роскоши позволить.

Я высадил шлюху у ее дома, рассчитал, как положено еще раз заикнувшись про больницу.

– Ну, ты, Зотов, и мразь! – бросила мне девчонка, забирая у меня пакет с деньгами.

Меня бросило в пот от этой фразы. То же самое, слово в слово, сказала мне Яна перед смертью. Если бы не эта фраза, я бы не обрек себя на адское существование. Это Яна обрекла меня. Эта фраза и выдала меня, став для меня ее проклятьем.

Дышать стало нечем. Пальцы онемели. Черт! Я опустил окно и немного высунулся из него на улицу.

– Пошла на хуй отсюда! – рявкнул я на девчонку, которая уже вышла из машины, но продолжала топтаться рядом. – Только вякни о том, что видела, я тебе сам кишки выпущу! – пригрозил я шлюхе и сорвался с места.

22. Никита

Мне хотелось скорее добраться до дома и помыться. Точнее в то место, где мы теперь кантовались с другом. Назвать домом этот мрачный особняк, полный ужасных воспоминаний, язык не поворачивался. Впрочем, дома в его обычном понимании, у меня никогда не было.

Родители пили. Отец пиздил по пьяни и меня, и мать. Она никогда за меня не заступалась, даже не пыталась защитить. Когда я подрос, то силился защитить от отца уже ее, уговаривал ее уйти от изверга. Даже плакал. Без толку.

Потом я понял, что во всей этой истории по-настоящему плохо только мне, и сбежал из дома. Мне было 14. Идти было некуда. Родственники, если и были, чурались нашей семейки, как могли.

Меня приютил дед Кирилла. Мы с Уманским жили в одном дворе, общались, даже дрались пару раз. Он был из правильной семьи – мама продавец на молоке, папа слесарь на заводе. В этом я тоже ему завидовал. Кирилла родители любили, а меня нет. Может, и любили по-своему, только после побега меня никто даже не искал.

Если бы не дедушка Коля, я бы и школу не закончил. Скорее всего я бы присел или стал нариком, а потом присел. Хороший был дед. Четкий, хоть и строгий. Он ходил на родительские собрания, представляясь моим родным дедом, а потом хуярил меня большим солдатским ремнем, если я особо отличился. Больно было, сука! Но зла я на деда за это не держал. Я уже тогда понял разницу, когда тебя бьют от злости, просто так, как это делал отец, чтобы самоутвердиться за счет тех, кто ответить не в силах, и когда тебя бьют за дело, если ты слов не понимаешь.

Дед Коля пытался сделать из меня человека, но на тот момент я уже озлобился на весь мир. Ненависть к людям из меня вытащить не получилось.

Тогда мы и стали с Киром почти что родственниками. Мы были такими разными, но очень хорошо ладили, может даже лучше, чем родные братья.

Наш, ставший общим, дедушка давно умер. Пока он был жив, я частенько навещал его, а вот родителей не мог. Не хотел. Я видел их в последний раз, когда мы с дедом Колей приходили за моими вещами. Мать только спросила куда я собрался и что со мной за мужик пришел. Остаться меня никто не уговаривал. Я даже не в курсе живы ли мои родители. Может отец мамку давным-давно прибил?

Теперь я был богат. Мог помочь им чем угодно, но детские обиды не пускали меня к ним. Я хотел, чтобы мне было плевать на родителей, но мне было на них не плевать. И от этого только хуже, больше ничего.

Любовь к деньгам у меня была с того самого нищего, голодного детства. Из-за них наши пути с Киром надолго разошлись. У бандитов не бывает друзей. Это опасно. Не для тебя, а для них. Всегда страдают самые близкие и любимые. Я не хотел впутывать друга в эту грязь, поэтому мы длительное время не общались. Если бы не этот перерыв, я бы точно знал его жену в лицо. И быть может…

Что думать об этом, если ничего не вернуть?

Я ненавидел в себе эту привычку гонять по кругу одни и те же мысли, виня себя, коря, жалея, но ничего не мог с этим поделать.

По дороге к особняку Вакулы я забрал торт, который заказал еще утром, купил большого игрушечного зайца и огромный букет белых роз. Я мог заказать доставку, но мне хотелось самолично обрадовать девчонку.

Когда я в последний раз ухаживал за девушками? Никогда. Вообще ни разу. Я даже девственности лишился с проституткой. С того самого момента я ебался только за деньги. Мне даже в голову не приходило завести подружку. Зачем? Чтобы любить ее? А она меня? Я даже не знал, могу ли я любить женщину и понятия не имел, достоин ли я ее любви.

Вон, Уманский женился по любви. И что? Всю жизнь плясал под дудочку жены, а она один хуй ушла. А он чуть не повесился, придурок!

Надо мне такое? Да, конечно! Дайте две!

Из-за Лерки мне пришлось осваивать это искусство ухаживания за девушками. Сказать, что мне это в напряг? Да, нет. Интересно даже. Со временем реакция на убийство, выпивку, женщин притупляется. Приедается это постепенно. Ощущения уже не те.