Девочка на ш'aру

«Помнится, Николетта говорила, что не может спокойно воспринимать то, как Иван Соло обращает внимание на другую женщину. Может быть, она просто сбежала из дома по-тихому, не в силах выносить это?» — думала Яна и тут же вслух сама убеждала себя: нет, такого просто не может быть. Николетта была привязана к своим приемным родителям и никогда бы так не поступила с ними. Бросить их, когда они только что потеряли сына… Нет, невозможно. На нее не похоже.

И тем не менее здравые рассуждения Яны Николетту в лоно семьи не вернули. Несколько дней ее искали и в доме, и в городе, и в аэропортах, и на железнодорожных вокзалах и не нашли ни одного следа. Джеффри Батл во всем винил себя. Он даже усомнился в собственных профессиональных качествах и подумал, не уволиться ли ему со службы. В конечном итоге девушку стали считать «пропавшей без вести», а некоторые даже поговаривали, что Николетта и есть убийца Эроса — мол, ее замучили муки совести, и она покончила с собой. Яна, конечно, так не думала, потому что не находила ни одного мотива убийства Николеттой старого археолога. Так как больше ничего не происходило (к счастью!), итальянские власти не могли больше задерживать собравшихся в замке иностранцев, и им разрешили выезд. Люди, измученные домашним арестом, с радостью покинули замок Яны и разъехались.

Яна в сопровождении Никиты и Веры тоже покидала дом. Сейчас она смотрела, как их вещи загружают в такси, и просто спиной почувствовала взгляд и присутствие Ивана Соло.

— Уезжаешь? — спросил Иван.

— Мне надо к ребенку, — пояснила Яна. — Да и Джеффри Батл спит и видит, чтобы я со своей компанией наконец-таки покинула его земли. Извини, но мне надо ехать…

— Ты не должна извиняться, ты вправе делать все, что хочешь, — ответил Иван.

— Я обещала распутать этот клубок и найти мерзавца… мерзавцев, причастных к гибели Эроса, но… — Яна отвела глаза.

— Ты не всесильна, Яна, и не можешь обещать такое на сто процентов. Ты сделала все, что могла.

— Я сделала все, что могла, при задержании банды ювелирных грабителей, и то по настоянию храброго старика. А вот ему я ничем не помогла. — Яна откинула волосы со лба и посмотрела на Ивана.

— Синьорита, пора ехать! — прокричал таксист.

— Ты увозишь мое сердце, — серьезно сказал Иван.

— Не надо об этом… У меня такое чувство, Иван, что я еще вернусь.

— Боюсь, меня только здесь не застанешь. Я, пожалуй, отправлюсь на раскопки другого объекта — слишком много у меня здесь воспоминаний, которые ранят душу.

Яна поцеловала Ивана в щеку и быстро пошла к машине, бросив на ходу:

— Прощай!

Больше она ни разу не посмотрела ни на его одиноко стоящую на холме фигуру, ни на свой дом на холме.

В самолете в первый раз Яне не было страшно — все ее мысли были заняты другим.

Молодые люди, притихшие и молчаливые, смотрели на нее.

Яна покосилась на них.

— Плохая из меня наседка — всех вас покалечила. Вот и мать, и жена из меня такая же… Раньше хоть голова соображала, и я могла помочь людям разоблачить преступников, а теперь и тут полный пролет… — махнула рукой Яна.

— Что ты, Яна! Ты лучше всех! — взяла ее за руку Вера. — Ты самый чудесный и бескорыстный человек в мире! Поэтому тебя и любят такие хорошие мужчины.

— Вот-вот, один талант остался — водить мужиков за нос, — горько усмехнулась Яна.

— А ты не бросишь меня? — вдруг спросил Никита, чуть не плача. — Можно я и дальше буду работать на тебя?

— Ты будешь учиться, — потрепала его по волосам Яна. — А вечером, если хочешь, подрабатывай… Только у меня, в стоматологической клинике, для тебя работы нет. Ладно, я попрошу Ричарда, и он для тебя в своем огромном бизнесе что-нибудь точно подберет…

— Будете что-нибудь пить? — приблизилась к ним официантка-стюардесса.

— Нет, спасибо, — ответила Яна, — нам надо благополучно приземлиться, а все мои алкогольные излишества в последнее время плохо заканчивались…

На сей раз Никита и Вера возражать не стали.

Через некоторое время Яна немного отвлеклась от своих переживаний и внимательно посмотрела на Веру. Девушка была бледна и задумчива, но это нельзя было объяснить только ее физическим нездоровьем, не зажившими еще переломами. Яна почувствовала, что спутницу тревожит что-то еще. И она задала вопрос Вере. Девушка ответила, что ей показалось, но тут заговорил Никита:

— Ты проницательна, Яна. Ее обидели. И обидели сильно.

— Кто? — удивилась Яна.

— Никита, замолчи! Это никому не интересно! — попыталась прервать его Вера.

— Нет уж, рассказывай, — настояла Яна.

— За ней приударил друг Ивана, археолог Константин Классель. И цветочки дарил, и на машине катал, и в больницу с гостинцами ездил, и в любви признался…

— Никита, прекрати!

— Нет уж! — возразил тот. — А Вера, как честный человек, взяла и призналась ему, чем занималась раньше… Константин ее оскорбил и отшвырнул от себя сразу. Куда вся любовь делась!

— Это его личное дело, его выбор, — поджала губы Вера.

— Все равно он негодяй, — задумчиво протянула Яна. — Но ты не переживай, Вера, встретишь ты своего мужчину, будет и на твоей улице праздник.

— Что-то я уже не верю… — сокрушенно покачала головой девушка.