Девочка на шаре. Когда страдание становится образом жизни

– Это Васютка, он не мой сын, он сын Елизаветы, ему пока еще семь недавно исполнилось. А где же ваши папы? Столько мам, а пап почти не видно.

– Наш ушел от нас, когда Егорке еще годика не было… Здесь много таких. Мужчинам часто не нужен ребенок с болезнями или ограничениями. Кто-то сразу уходит, кто-то позже, не выдерживая. Есть такие, что еще и женщин обвиняют в том, что дети рождаются или становятся больными. Хотя хорошие папы у нас тоже есть: у Сергеенко, Кашинцевых, Скобянских. Скобянские просто уже за границу на праздники уехали, у Сергеенко папа в командировке, не успевает вернуться, а у Кашинцев где-то здесь, я его видела. Мироновы еще есть, но они увезли своего на лечение.

– И как же вы? Тяжело, наверное?

– Тяжело. Особенно когда ты одна, то тяжело, а если не быть одной, то ничего. Дети все же. Дети – это радость. Согласны?

– Согласна. Просто больной ребенок – это трудно, мне кажется.

– Ну конечно, трудно. Только уверяю вас, что любишь его не меньше, чем здоровых детей, у меня же еще двое. Егорка самый младший. Конечно, рожаешь и никогда не ждешь беды. Но потом, когда беда приходит, ищешь все возможности, чтобы выбраться из нее. Спасибо Каменецкому за этот центр. Без них было бы тяжелее…

– А он давно существует, этот центр? И как люди узнают о нем?

– Нам в поликлинике одна женщина сказала. Так и узнают, я думаю. Мы здесь уже пять лет. До этого времени они работали вдвоем: Каменецкий и его жена – Светлана Сергеевна. Она тоже врач – замечательный детский невропатолог. Без нее нам теперь трудно.

– А что с ней случилось?

– Умерла. От рака. Двужильная была, оба всегда на работе. Не замечала, видимо, ни боли, ни усталости, потому что когда рак обнаружили, оказалось, что четвертая стадия и ничем уже не помочь. Она угасла за месяц.

Говорят, что врачам особенно трудно, когда их жены от болезней умирают. Слишком много вины. Мы за Льва Андреевича очень переживали. Он как будто никак не мог понять, что произошло, поверить не мог. Говорят, что у них когда-то сын был с быстро прогрессирующей атрофией, умер еще до того, как в школу пойти. Лет пять или шесть ему было.

Когда наша Светлана Сергеевна умерла, Лев Андреевич ходил тогда, как будто он целым миром оставлен: такой одинокий и такой потерянный… Вот, кстати, ваш знакомый Степа его и вытащил. Когда они с Ингой пришли в центр, Каменецкий ожил как будто бы, бросился его спасать. Может, он ему его сына напомнил, так говорят. Но зато снова включился в работу, стал прежним. Хотя без такой жены, как Светлана Сергеевна, думаю, тяжко ему. А нам без такого детского невропатолога. До сих пор, говорят, не могут найти в штат никого похожего. Ездим консультироваться к другим, куда Лев Андреевич направит.

Грустно мне было слышать всю эту историю, но что-то подобное в прошлом Каменецкого я подозревала. Стало понятно, что у Ленки нет никаких шансов. Однако любовь самоценна, даже если она невзаимна. Она – великий преобразователь всего. Любовь и смерть, с которой Ленке пришлось столкнуться за последний месяц, очень изменили ее. В чем именно была перемена – так сразу и не скажешь, может быть, просто больше в ней появилось живого, человеческого.

С кухни вскоре начали возвращаться в зал люди, девочки гордо держали на коленях блюда с красивыми закусками, их мамы помогали расставлять блюда на общих столах. Степка прирулил почти последним: запаренный, красный и совершенно счастливый.

– Пришло время сказать слова, – начал Каменецкий, – а все в нашем центре знают, что я не люблю долго говорить. И потому я скажу только самое важное: бесконечно благодарен всем вам за щедрость вашего сердца, за то, что благодаря вам всем я не один.

Он замолчал и немного растерялся, не зная, что дальше делать с микрофоном, но Лиза взяла микрофон и дальнейшее действо на себя:

– Предлагаю вам насладиться прекрасными закусками наших девушек, выполненных под руководством повара Степана Можелевского и шеф-повара синьора Энрике.

Предложение было встречено бурными аплодисментами.

– Но это еще не все, – продолжила Лиза, – пока вы угощаетесь, что, уверена, будет сделано с большим аппетитом, я предлагаю каждому, у кого в руках окажется микрофон, ответить на вопрос: «Что для меня самое важное?» Краткая речь Льва Андреевича натолкнула меня на эту идею. В уходящем году и в преддверии нового года так важно поделиться с друзьями тем, что ты считаешь важным.

Я могу начать. Для меня самое важное – поступать так, как когда-то задумал, какой бы странной или невыполнимой ни казалась идея.

Степа: «Для меня самое важное – мочь, иметь возможность».

Девочка без ручек: «Для меня – когда мама рядом».

Девочка на коляске: «Чтобы я могла ходить».

Мальчик на коляске: «Чтобы не было больно и не расстраивать маму».

Другой мальчик на коляске: «Я бы хотел мочь стать футболистом».

Энрике (в переводе Лизы): «Быть таким нужным и таким счастливым учителем, как сегодня».

Алик: «Быть именно там, где ты должен быть».

Айрат: «Никогда больше нэ видеть слез любимой жэнщины».

Один из его рабочих: «Слышать, как мой дед поет, дай Бог ему здоровья».