Девочка по имени Зверёк

Если бы в сумрачном коридоре раздался пороховой залп или удар грома, Лусия, кажется, не испугалась бы больше. Она отскочила от бедняжки Анхелики с проворством, которое Вероника не могла и предположить в такой далеко не изящной фигуре. Неприкрытой ненавистью полыхнуло в глазах старшей сестры. Но – о, боже! – какой свет облегчения, радости и надежды вспыхнул в заплаканных глазах Анхелики!

– Что ты делаешь здесь, маленькая тварь? – прошипела Лусия. – Шпионишь за мной?!

– Если я и тварь, то тварь Божья! А что касается искусства шпионить, то я не посмею сравниться с твоей, дражайшая моя сестра, ученицей Франческой!

Анхелика тем временем поспешно выскользнула из своего пыточного угла и встала рядом с Вероникой.

– Уходи, – негромко сказала ей Вероника.

– Не уйду, я буду с тобой, – стуча зубами, но вполне твердо, так же негромко ответила та.

Лусия смотрела на них зло, но растерянно.

– Хорошо же, – наконец выдавила она, – за то, что ты, Вероника, разгуливаешь где попало в то время, которое благочестивые сестры уделяют молитве…

Вероника презрительно фыркнула и взглядом показала, что уж Лусия-то в это время предавалась совсем иному!

– …я накажу тебя! К тому же, если ты и ответишь, что у тебя имелись веские причины выйти из своей кельи, ты не отпросилась у меня!

– Почему – у тебя? Я обязана докладывать лишь матушке Тересии. – Она подумала и добавила с намеком и вызовом: – Докладывать обо всем, что сочту нужным.

– Мать настоятельница сейчас в отъезде, – надменно проговорила старшая сестра, – а значит, вы все подчиняетесь мне!

И она, подскочив, схватила Веронику за запястье и куда-то потащила. Сопротивляться было совершенно бессмысленно, но Вероника утешала себя тем, что вряд ли Лусия посмеет наказать и Анхелику, а пожалуй, и оставит ее в покое, хотя бы на какое-то время. Сильно огорчало только одно: никто не знал, что Вероника направлялась к падре Бальтазару – значит, никто не предупредит его, что она не придет, и тем более не объяснит почему.

Протащив ее по каким-то замысловатым галереям, Лусия, не размыкая своей железной хватки, спустилась на несколько ступеней вниз (Веронике показалось, что они уже под землей) и впихнула свою жертву в низкую скрипучую дверь. Едва Вероника переступила порог, как дверь за ее спиной тут же захлопнулась и с наружной стороны свирепо лязгнул засов. Вопреки ожиданиям, она оказалась не в темноте: пусть крохотное и зарешеченное, но в этой каморке было окошко, расположенное вровень с землей.

– Что же видела моя маленькая сестра? – гнусно пропел голос, доносившийся через небольшое смотровое отверстие в двери.

Вероника мгновенно обернулась и, топнув ногой, с веселой злостью выпалила:

– Как ты, благочестивейшая из сестер, преподаешь урок любви – вполне нехристианской любви – бедной, беззащитной Анхелике!

– Просидишь здесь на одной воде и хлебе, впрочем, может быть, и без них, пока не образумишься, – рявкнула Лусия напоследок.

Ее башмаки, удаляясь, тяжело затопали по коридору. Вероника, используя последний шанс, крикнула, подлетев к двери и уткнувшись губами в щель:

– Хорошо бы узнать об этом нашему духовнику, чтобы он не ждал меня напрасно!

Приложила к щели ухо – ничего. Тишина.

Вероника оглядела свое узилище: маленькое помещение с низким потолком, соломенный тюфяк в одном углу, нелепый глиняный горшок – в другом. Больше ничего. Интересно, долго ли ей сидеть здесь? На одной из стен у самого пола виднелись процарапанные зарубки. Неужели у ее бедной предшественницы счет шел не на часы, а на дни? Вероника поежилась. Но все же решила, что поступила правильно, заступившись за подругу перед старшей… «Кем-кем?» – называть Лусию старшей сестрой, по обычаю избираемой из самых опытных и благочестивых, теперь просто язык не поворачивался!

Вероника прилегла на тюфяк: торопиться некуда. К тому же здесь, почти что под землей, было прохладнее, чем в верхних помещениях. По причине ли тишины и прохлады или потому, что Вероника совсем не беспокоилась о своей дальнейшей судьбе («Лусия виновата – Лусия пусть и беспокоится!»), мысли потекли легко. Сначала – о падре Бальтазаре: возможно, он продолжает ждать ее. Но тут она здраво заключила, что их духовник – человек столь малоэмоциональный, что, не разузнав, в чем причина ее неявки в назначенный час, волноваться не станет. А его скрупулезность, даже дотошность непременно подвигнет его на «расследование».

Дальше Вероника, естественно, подумала об Анхелике. Теперь легко и ясно открывались причины и скованности, и пугливости подруги, и ее неприятие самых обычных прикосновений. Видно, Лусия так допекла ее своими домогательствами, что та уже не могла спокойно реагировать даже на дружеское рукопожатие! Да еще вечно рядом крутит своим крысиным носом Франческа, наушничая своей «патронессе»! Бедная Анхелика!

Вероника, разъяснив для себя самых важных два вопроса, окончательно умиротворилась и задремала.

* * *

Проснулась она за несколько мгновений до того, как со стороны окна послышался неясный шорох; открыла глаза и стала ждать.

– Вероника, эй, ты здесь? – шепотом спрашивал кто-то.