Девочка Прасковья

— Меня родители в шесть лет пристроили в секцию. Так туда и хожу до сих пор.

— А где ты учился с водоворотом бороться?

— Да нигде! Тренер как-то рассказывал... Так, одна теория, короче. Сегодня вот впервые была практика. А ты молодец, ловко сделала этого Водокруча!

— Тебе спасибо за подсказку и поддержку, а то он меня едва не проглотил!

— Ха! Вообще-то, противный старикашка, этот Водокруч XIII-й! Не желал бы я больше с ним обниматься!

— Это точно...

Крепенько отжав свою нехитрую одежонку, я оделся, пригладил свои короткие волосы и снова вернулся к валунам. Девчонка тоже шла на середину, осторожно ступая в темноте, чтоб не споткнуться об острые камни. Ей было все же полегче, так как удалось сохранить свои туристские кеды. А я вот в одних носках являлся теперь никудышным ходоком, точно выброшенная на берег рыба.

— Фу, ну вот и все... — облегченно выдохнул я. — Ну и накупались мы сегодня!

— Да уж... — тихо согласилась Пашка. — Даже чересчур.

— А книжку-то так и не спасли...

Девчонка печально вздохнула.

— Интересная хоть была? — спросил я.

— Еще бы! Это же «Жития святых»! За ноябрь... Жалко очень... Это все я, дуреха нерасторопная! Надо было ее в сумку спрятать...

— Да разве все успеешь! Ветрило-то вон какой наехал! Меня и то чуть за борт не опрокинул! — усмехнулся я, подбадривая девчонку.

Время тянулось медленно. Очень хотелось есть. Дождь хоть и ослаб немножко, но все равно продолжал барабанить по камням. Вдали как-то тревожно и печально шумел и трещал лес. Молнии били теперь на том берегу: грозовой фронт медленно продвигался на станцию. Я достал из кармана последний «Марс», вернее, то, что от него осталось. Короче, это был теперь слипшийся комок облезлой обертки с толстым-толстым слоем мокрого шоколада внутри. Он даже и запах потерял. И все же это было какое-никакое лакомство. Я истратил за день все силы и надо ведь их как-то восполнять! Девчонка сидела напротив меня, прислонившись спиной к стенке пещеры. Ее почти не было видно, но, думаю, что она уже начинала дремать от усталости. Я осторожно развернул свое шоколадно-ореховое сокровище и с наслаждением вонзил в это месиво свои зубы. Несмотря ни на что, было вкусно, как никогда, хотя шоколад и отдавал привкусом тины... Съев добрую половину сладкой массы, остатки я протянул девчонке.

— На, поешь вот!

Она оттолкнулась от стенки и, принимая из моих рук странное угощение, удивленно спросила:

— Что это?!

— Батончик «Марс»! — сказал я важно и добавил уже потише: — Точнее, читай наоборот... Но ничего, есть вполне можно.

Хорошо, что в темноте ничего видно не было, и моя спутница тоже с удовольствием проглотила это шоколадное чудо, а потом даже практично облизала и обертку.

— Вкусный! — отозвалась она.

— Жаль, маловато... — добавил я. — Знаешь, их у меня двенадцать было!

— А я «Марс» еще никогда не пробовала... «Сникерс» только один раз ела... Прошлой зимой, — отозвалась девчонка, и мне стало неловко от того, что я похвалился.

— Слушай, а почему тебя так странно зовут, по-мальчишески? — спросил я, желая побыстрей сменить тему разговора.

— Почему странно?! — удивилась девчонка. — Многие женщины носят именно мужские имена!

— Да?!

— Конечно. Ведь есть и Александры, и Алексии, и Анатолии, и Станиславы, Антонины, Павлы, Федоры, Василисы, Георгии, Виктории, Валерии...

— А ведь и верно... Я, знаешь, как-то над этим не задумывался... Так значит ты — Павла?

— Нет, — улыбнулась девчонка. — Меня зовут Прасковья!

— Ха! — невольно вырвалось у меня, и я напел шутливо: — Девочка Прасковья из Подмосковья...

— Ага, — вполне серьезно отозвалась Пашка, как бы вовсе и не заметив моего юмора, и добавила: — Я из Рязанской области... А тебя ведь Жорой зовут?

— Да, — сказал я. — Георгий, стало быть...

— Это понятно, — как-то задумчиво произнесла девчонка.

— Извини, конечно, но почему тебе дали такое имя? Ведь сейчас так мало кого называют! Звучит как-то по-старушечьи...

— Сейчас, наоборот, по-всякому называют! — как-то обиженно произнесла девчонка, но разговора не прервала и ответила на мой вопрос. — Это меня так бабушка назвала. Я ведь родилась в ночь на десятое ноября, а этим числом отмечают день святой великомученицы Параскевы. А бабушка моя была глубоко верующим человеком. Вот она и предложила маме: «Назовем девчушку Прасковьей, Пашенькой... Тем более и пятница сегодня». На том они и порешили. Так я и стала «девочкой Прасковьей из Подмосковья». А по-церковному — Параскева. Теперь сама Параскева Пятница является моей небесной покровительницей.

— А почему Пятница?

— Имя Параскева переводится так с греческого. Вот и зовут ее кто Параскева, кто Пятница, ну а проще — Параскева Пятница!

— Ха! — снова вырвалось у меня. — Прикольно! Выходит, что я теперь сеньор Робинзон, а ты — моя Пятница! Круто!

Девчонка не ответила, только устало улыбнулась.

— Слушай, а кто они такие, эти небесные покровители?

— А ты разве не знаешь?

— Не-а.