Девочка с куклами

– Тут я с вами согласен, – поддержал полицейского Романов. – Если они считали пустырь своей территорией, то легко могли там оказаться.

Могли. А ещё на том пустыре мог оказаться владелец нескольких крупных собак, приехавший, например, потренировать их вдали от людей. Бурмин увидел их, перепугался, чем спровоцировал животных, и случился несчастный случай. Владелец же собак, разумеется, сбежал. А ещё на Бурмина могли целенаправленно натравить натасканных на человека собак – такие случаи в практике Феликса были.

– Лев Николаевич, вы не знаете, Бурмин делился своими проблемами с кем-нибудь, кроме вас?

– С женой, – мгновенно ответил Романов.

«Да, с женой, но был ли там мотив, а главное – возможности для совершения столь сложного преступления? Теперь это вряд ли выяснишь…»

– С кем-нибудь ещё?

– Мне об этом неизвестно. Задавать подобные вопросы Бурмину у меня причин не было, но по опыту могу сказать, что вряд ли. Люди не любят рассказывать о психологических проблемах, не говоря уж о психиатрических. Метка «сумасшедший» пристаёт к человеку легко, а остаётся… – Романов грустно улыбнулся. – А остаётся, часто, на всю жизнь. Никто этого не хочет.

Никто. Поэтому и Рыкова, и Бурмин рассказывали о видениях только врачам. Но у Виктории был дневник, из которого Наиль, очевидно, и получил нужную информацию. А Бурмин рассказывал о видениях жене. Если предположить, что жена, по каким-то причинам, хотела его смерти, то два этих случая никак не связаны.

Романов посмотрел на часы. Не демонстративно, бросил быстрый взгляд, не забыв позаботиться о том, чтобы он был замечен, и Феликс улыбнулся:

– Я уже заканчиваю, Лев Николаевич, и, с вашего позволения, несколько не самых приятных вопросов.

– Неприятных?

– Смотря как к ним относиться, – объяснил Вербин. – Мои вопросы естественны, но я задаю их без всякого подтекста. Я просто должен знать ответы.

– Прошу вас.

– Кто имел доступ к вашим записям?

– Никто.

– Где вы их храните?

– В рабочем компьютере. Там и текст, и архив аудио. Я пользуюсь цифровым диктофоном.

– Компьютер подключён к Сети?

– Иначе он проработает не очень долго.

– Я имею в виду Интернет, – ровным голосом уточнил Феликс, решив не обращать внимания на язвительный ответ Романова.

– Подключён.

– Не боитесь утечки?

– Кому могут понадобиться мои записи? – искренне удивился врач. – Не знаю, хорошо это или плохо, но среди моих клиентов нет олигархов или видных политиков. Соответственно, ничего интересного для посторонних в моих записях нет.

– Вы никому не рассказывали об этом случае?

Романов помолчал. Причём на этот раз довольно долго, после чего сказал:

– Поскольку вас интересуют в том числе и такие подробности… – Он выделил голосом слово «такие». – Хочу спросить, знаете ли вы, что я… не был у Бурмина первым? – И тут же улыбнулся: – Назовём это так.

– Нет, я об этом не знал, – насторожился Феликс. Мысленно отметив, что Гусев, похоже, недоработал по полной программе. – Бурмин обращался не только к вам?

– Бурмин сначала обратился не ко мне, – уточнил Романов. – У него был другой психотерапевт, но им пришлось расстаться по причинам, не имеющим отношения к медицине.

– Что за причина?

– Это… – Романов вновь выдержал паузу. – Первым врачом Бурмина была женщина. Достаточно молодая и привлекательная, и… И есть основания предполагать, что она… что между ними возникла… близость.

– Об их связи узнала жена Бурмина?

– Да.

«Вот и мотив для жены…»

– Был большой скандал?

– Не вышедший за определённые рамки.

– Сгладили?

– Медицинский центр расторг договор с врачом, ей пришлось переехать и начинать практику, можно сказать, с нуля. А Бурмин оказался у меня.

– Как долго Бурмин работал с первым врачом?

– Чуть больше двух месяцев.

– Вы помните имя?

– Ольга Аркадьевна Старова, – ответил Романов. – Я могу дать её телефон и сказать, в каком медицинском центре она сейчас принимает.

Несколько дней спустя

Излишеств в помещении не предполагалось: металлический, привинченный к полу стол, стулья, гладкие стены, зарешечённое окно, яркий свет. Окно застеклено, дверь достаточно толстая, посторонние звуки внутрь не проникают, не отвлекают. На столе есть крепления, но Анзоров не стал приковывать Ольгу – за дни, прошедшие с момента ареста, она ни разу не проявила агрессии, всем своим видом показывая, что принимает происходящее и готова сотрудничать со следствием.

Впрочем, в её положении это был единственный разумный выход.

– Сегодня, шестого марта, я хочу поговорить о смерти Михаила Бурмина.

Ольга вздрогнула. Адвокат – третий и последний участник допроса, заметил заминку и тут же подал голос:

– В материалах дела этого эпизода нет.

– Сейчас появится, – пообещал Анзоров. И прищурился: – Не так ли?

Некоторое время Ольга смотрела следователю в глаза, после чего покачала головой, как человек, признавший очередное поражение.

– Я бы не советовал, – обронил адвокат.

– Ольга знает, что мы можем привязать её к этому делу.

– Можете, – согласилась Ольга. – И ещё я догадываюсь, что через эту историю вы на меня и вышли.