Девочка с персиками

– Давай скорей растопим буржуйку, – предложил француз. – А то холодно, как в Москве! В 1812-ом…

– Правда ли, что Наполеон поджег город, чтобы согреться?

– Правда, и Нерон тоже…

– Нерон нет, в Риме зимы теплые…

– Давай расхуярим вот те ящики, тащи из кухни топоры!

Я притащил из кухни два топора и колоду, на которой мы и распиздячили в щепки два старых ящика из-под каких-то инструментов.

Сунули газету и несколько щеп, буржуйка весело запылала. Стало теплеть. Мы уселись на доставшийся нам в наследство голубой диван и стали тащиться. В "Арт-Фабрик" была невъебенная аура. Это чувствовалось настолько хорошо, что даже было несколько странно.

– Благодатное место, – сказал я. – Жаль только, что печь прогорает и опять холодно.

– Может, купим угля?

– Где? Ты думаешь, в вене до сих пор продается уголь?

– Конечно, продается! Посмотри, сколько здесь старых домов!

– А как узнать – где?

– Посмотрим в телефонном справочнике.

Ежась от пронзительного ветра, мы дошли до станции метро и нашли там в одной из будок задроченную как старый хуй телефонную книгу.

– Ну, вот, смотри, сколько здесь различных точек по продаже угля!

– француз ткнул пальцем в страницу.

– Надо найти ближайшую. Представляешь, как тяжело тащить на себе мешок с углем или вязанку дров?

– Вот, смотри, Кайндльгассе, знаешь, где это?

– Знаю, там офис Оксаны Пятаковой.

– Идем.

В декабрьской темнотени мы гребли по скользкому сракопаду, тщетно пятаясь уклониться от жестких пощечин морозного ветрюгана.

– Темно, как у негра в жопе, – сказал я.

– А знаешь, какая горячая пиздища у Вирджини?

– Только не надо меня переубеждать! Надеюсь, у тебя не отвалятся яйца от всех этих уколов и процедур?

– Ой, как мне хочется ебаться, – завыл Ив. – А-а-а! О-о-о!

У-у-у-у-у…

– Так тебе и надо!

– Владимир, ты – расист!

– Нихуя, это ты – жаднокайфый!

– Вот, кажется, в этом подвале, дом номер 44!

– Да это ж полное ретро! Какие люди! Настоящие, бля, пролетарии, как в кино! И вообще – интерьеры! Я ебу! Неужели это возможно на переломе тысячелетия?

– Вот, есть дрова и уголь.

– Купим и то, и другое.

– А тележку дадите?

Мы заплатили. Красивый угольный рабочий в кожаном фартуке, безмолвный и черно-белый, словно кадр из старого фильма, погрузил нам на тележку мешок угля и связку дров. Мы выкатились на улицу.

– Становись сверху, я тебя тоже повезу, – предложил Ив.

Улицы имели наклон в нашу сторону, в сторону Винцайле. Я встал на телегу, балансируя руками, и он ее покатил. Словно черный ворон, зловеще мчался я через холодную венскую ночь, подпрыгивая на заледенелых колбоебинах вместе с телегой.

– У-ху! – кричал Ив.

На всем пути до "Арт-Фабрик" нам не встретилась ни одна живая душа, никто не казал на улицу носа в такую херовую погоду после закрытия магазинов. Все сидели по домам или по локалям. Только мы, два неприкаянных уебка, везли куда-то мешок угля и дрова.

– У-ху! – кричал Ив. – А кто будет отвозить телегу назад?

– Ты!

– Нет, ты! Любишь кататься, люби и саночки возить!

Пока я отвозил телегу, Ив уже растопил печь.

– Я хочу здесь ночевать, – сообщил он.

– Ночуй.

– Здесь охуительно!

– Даже не хочется уезжать во Францию! Теперь, когда у нас появилось такое отличное место!

– Но мы вернемся! Мы обязательно вернемся!

– Кстати, мне надо поехать в Мюнхен, чтобы забрать ключ.

– А что, за виллой никто не присматривает?

– Конечно, присматривает. Один старый француз по имени Балдакино, но он обычно получает проценты, когда дом сдается туристам, за то, что он там все убирает и стирает белье, а мы все уберем за собой сами и он ни хуя не получит, поэтому мы не будем его лишний раз дергать, я просто позвоню ему и скажу, что в доме живем мы.

Утром Ив приперся ко мне принимать душ.

– Ну, как спалось в "Арт-Фабрик"? – полюбопытствовал я.

– Невъебенно! – сказал он. – Я видел там такие странные сны. Вот только была проблема с посрать.

– И как ты с ней справился?

– Я вытащил говно из унитаза и разбросал его по двору, потому что смыть его невозможно.

– Да ты что? Теперь там повсюду валяется говно?

– Нет, идет густой снег. Оно уже давно замерзло и покрылось снегом.

– Но весной все это растает, и говно станет вонять!

– Хорошо, в следующий раз я буду ходить срать к тебе.

Мне не совсем не хотелось, чтобы Ив ходил ко мне срать, но я промолчал.

Он собирался ехать в Мюнхен. Я проводил его на вокзал и пошел на работу. Приближались рождественские каникулы. Целых три недели выходных. Через Юру на меня вышла какая-то студентка из института славястики по имени

Гудрон. Странное совпадение, это была уже вторая девушка в моей жизни с таким странным именем в течение довольно короткого промежутка времени.

Но эта Гудрон была совершенно не похожа на первую. Она писала диплом о русских в Вене, и ей нужно было взять десять интервью у представителей различных сословий. Одно интервью ей дал Юра. Я тоже согласился ей дать. Но ей было мало. Она хотела еще. Я предложил ей

Преподобного. Она обрадовалась.