Девочка с самокатом

Можно провести по ней ногтём, и краска отойдёт, раскрошится, отстанет от кожи. Можно ничего не делать – и, в конце концов, она просто сотрётся. Но что бы Эмбер ни выбрала, рано или поздно этой полоски не станет. Иллюзия выбора, который, может быть, что-то и говорит о тебе как о человеке, но на самом деле ничего не решает: что бы Эмбер ни выбрала, рано или поздно для неё всё закончится. Но промежуток между конечной остановкой и выбором принадлежит ей. Промежуток между конечной остановкой и выбором – её, и только её.

Она замирает в воротах своей, снова третьей дорожки.

Третья гонка, третий заезд, третья дорожка. Сегодня ей должно повезти, думает Эмбер и улыбается, подставляя лицо лёгкому ветру. Он становится сильнее, когда она, оттолкнувшись левой ногой, позволяет самокату тронуться с места. Ей казалось, что выйти на трассу после того, что она увидела в прошлый раз, будет страшно, почти невозможно, но страх остаётся где-то далеко-далеко – то ли без толку бьётся в захлопнувшиеся ворота, то ли беснуется вместе со зрителями на высоких трибунах. Это неважно. Важно только то, что этот страх больше не с ней.

С ней только свобода.

Эмбер легко обходит первых живых мертвецов, а потом, вильнув, обгоняет третьего – и те, предыдущие, сбивают его с ног, судя по глухому звуку, и падают на землю рычащим и визжащим клубком. За ней они больше не гонятся.

Наглухо застёгнутая кожанка кажется Эмбер доспехом. Ветер не может забраться под неё, и потому с силой бьёт по пальцам и по лицу, путается в ресницах, пытается забраться под веки. Эмбер хочется смеяться. И она смеётся, смеётся громче, когда из-за очередного поворота показываются три или четыре живых мертвеца. Сосчитать она не успевает: резко обернувшись на звук, они бросаются к ней. Их пустые глаза впиваются в её лицо, грязные искорёженные руки тянутся к горлу, но Эмбер не собирается становиться для них лёгкой добычей. И тяжёлой тоже не собирается.

Она не собирается ни тормозить, ни уворачиваться, просто направляет свой самокат в просвет между двумя зомби – и чужие гниющие пальцы успевают только схватить воздух у неё за спиной. Топот оставленных позади раздаётся только через несколько секунд, словно им требуется время для того, чтобы сообразить, что делать дальше, словно они вообще могут что-то сообразить… Но они бегут следом, и Эмбер, зажав пяткой тормоз на заднем колесе, заставляет самокат прыжком развернуться по полному кругу – просто чтобы посмотреть на преследователей.

Сюрприз от организаторов – дорожка чуть поднимается в гору, и Эмбер приходится постараться, чтобы удержать скорость, но благодаря этому у неё получается, взвившись вверх, перепрыгнуть через сломанную скамью, заваленную со всех сторон обломками бетонной стены. Мертвецы нелепо врезаются в эти обломки грязными коленями, падают и больше не представляют угрозы.

Она проезжает ещё двоих – прежде, чем они успевают понять, что за ней нужно гнаться. Ещё нескольких удаётся отвлечь громким шумом: соскочив с самоката, Эмбер ногой запускает валявшуюся на трассе консервную банку в звенящую гору стекла и металла, и зомби тут же бросаются проверять, есть ли там кто живой.

Всё выходит так просто, что Эмбер чувствует себя так, будто попала в сон, который неожиданно получается контролировать. Такое происходило с ней всего пару раз за всю жизнь, и каждый раз осознанное сновидение ускользало, оставляя её со странным коктейлем из удивления и желания досмотреть до конца, но сейчас всё происходит наяву и реальность не может никуда ускользнуть.

А вот самокат из-под ноги выскользнуть – может. Колесо попадает в крупную выбоину, когда Эмбер лихо спрыгивает с очередного крутого возвышения, на которое до этого буквально взлетела. Пьянящее ощущение свободы и всемогущества слепит её, заставляет быть невнимательной, и расплата наступает немедленно: не удержав равновесия, Эмбер падает.

Ладони больно проезжаются по асфальту, воротник кожаной куртки крепко хватает за шею – молния зажимает тонкую кожу. Самокат путается в ногах, и Эмбер больно ушибает колено – сначала о деку, потом об асфальт. Она пытается встать, припадая на одну ногу, и всё перед глазами полыхает оранжево-красным. От боли.

Когда она снова берётся за руль, обивка становится тёмной от крови.

Ушибленная правая нога дрожит, когда она пытается удержать вес тела на ней, и Эмбер приходится встать на самокат левой. Отталкиваться больно и тяжело, каждое движение отдаёт резким прострелом от колена и до бедра, и Эмбер, стиснув зубы, думает только о том, что до финиша осталось не так уж и много.

Хорошо, что до финиша осталось не так уж и много.

Хорошо, что она уже оставила у себя за спиной целую кучу зомби, и впереди, скорее всего, их тоже «не так уж и много».