Девочка шейха

Мысленно выла, но на самом деле звука не произнесла, потому что таким образом могла показать свою слабость и продемонстрировать, как мне больно. А это равносильно самосожжению, краху моей жизни. Поэтому я бессильно глотала слюну, драла дрожащими пальцами подушку и пыталась не сдохнуть от обиды на мужчину, который медленно и окончательно умирал в моих глазах.

— Заткнись или дорежу! — пригрозил Бонифаций, сплюнув на пол, где видимо лежал Рафаэль. — Потаскуха отвечает за свои проступки. Сделала — ответила. Не люблю бесчестных людей.

«Потаскуха» — ужасное слово порезало без ножа. Именно на него я реагировала. Оно маячком пульсировало в мыслях. Именно из-за него было обиднее всего. И я бы скорее откусила себе язык и сожрала его, чем начала молить о снисхождении. Может надо было расплакаться и хитро пустить слезу, но из-за этого чувства обиды не могла побыть хитрой. Да и не верилось, что Артур поверит женским слезам, к тому же моим. Никогда не верил.

После оскорбительного слова «потаскуха» он еще долго головкой члена гладил мою плоть. Примерялся, куда и как меня взять. Куда вставить сначала, а куда потом. Иногда надавливал очень сильно, отчего мое сердце подскакивало и билось в мужскую ладонь, крепко державшую за горло, затем я жмурилась, а моя плоть от напора члена туго сжималась, предчувствуя вторжение. На пятый раз я не выдержала, потому что осознала — Бонифаций явно вознамерился на анальные игры. От паники качнулась и бедрами боднула его, но, к сожалению, доставила не боль, а опять раздразнила. Раззадорила на действия. После этого получила небольшой удар ладонью по промежности. Не больно, но необычно, что заставило меня громко охнуть, а потом головой врезаться в стену.

Враг, поняв, что я настороженно затихла и попала в плен его тела и стены, начал играться не только членом, но и освободившейся рукой. Погладил каждый вход для секса. Медленно обвел по контуру, дразня и вызывая дрожь в теле. Пальцами он двигался непозволительно дерзко и заставлял меня еще сильнее сжимать простыни и подушку. Бессильно злиться, чувствуя кончик пальца, который скользил в каждый проход, немного растягивая мою плоть, на что я каждый раз зажимала мышцы бедер.

Бонифаций лишь с забавой игрался, поглаживал плоть то там, то там, а потом одновременно везде ласкал. И чем больше я сжималась, тем настойчивее и глубже пальцами проникал внутрь меня. Распаляя, растягивая, возбуждая, заставляя гореть от унижения при мысли, что все это видел и слышал Рафаэль. Была одна надежда, что муж находился слишком низко, а кровать высоко и близко к окну.

— Расслабься, я хочу и туда, и туда, и туда. Всюду успеем. У нас есть пару часов, — наверное, устав от моего сопротивления он, наконец вытащил из меня пальцы. — Если будешь сопротивляться, сделаю тебе очень больно. Притворись на этот раз, что спишь со мной ради жизни мужа. Если останусь доволен, то оставлю вас двоих в живых. Побудь потаскухой еще немного!

Пока он отпустил мои руки, чтобы взять член, я, услышав вновь «потаскуха», извернулась, легла спиной и от гнева ухитрилась коленом врезать по мужской ноге. Жаль до паха не дотянулась. Попыталась рвануть с кровати, но зверь схватил в охапку и опять повалил спиной на кровать. У меня словно второе дыхание зажглось, внутренние резервы открылись. И я начала вновь биться со зверем. С неравным соперником!

Мы оба обезумели. Вертелись, как дикие, сумасшедшие звери, которые действовали на инстинктах. У него был инстинкт — унизить, завалить на лопатки, а у меня не дать себя унизить и взять. Я была не человеком, а добычей, загнанной в угол. Дикой, необузданной. Цеплявшейся ногтями и зубами во врага. Но со временем все же стало понятно, что мужчина намного сильнее и завалил на лопатки. Но несмотря на неудачу я металась, натурально рычала и издавала разные стоны, после чего укусила Бонифация за ухо. Он озлобленно взял мои руки, до боли сдавил их одной своей, чем вызвал мой стон и прогиб в спине.

— Давай…еще… твое бессмысленное трепыхание еще сильнее заводит! — от того что выгнулась, грудь бесстыдно приподнялась и набухшие соски приковали взгляд Бонифация. Он наклонился, видно, чтобы укусить, но ослабил хватку на моих руках, чем я и воспользовалась.

Не помня себя, хлестнула мужчину по щекам, зная, что это предел. Поднимая руку на принца будь готова к смерти. Но моя душа буйствовала, гремела от чувства унижения. Не страсть или чувства двигали Бонифацием, как ранее, а желание унизить меня. Уничтожить. Раздавить мое тело и душу вместе с ним. Одна мысль, что вот этот холодный и злой Артур будет как раньше меня «любить», хотелось выпрыгнуть в окно и разбиться вдребезги. Я не хотела ощущать его ненависть.

Назад дороги не было. Бонифаций перешагнул черту, поэтому и я теперь не боялась последствий.

На пощечину он разозлился, произнес что-то нечленораздельное и вновь сдавил мои мельтешащие руки между собой.

Я зажмурилась, приготовилась получить удар в лицо, но время шло, а наказания не следовало, поэтому приоткрыла веки, разглядывая черноволосого мужчину, застывшего надо мной.