Девочка со свечкой

На автовокзале меня уже ждала Настя. Я сразу увидела ее в водовороте людей. Меня сразило ощущение того, что я вижу родного человека, разительно непохожего на себя. Синее пальто за километр кричало, что оно родом из бутика, где работают высокомерные консультанты. У Насти были все те же длинные волосы, но блеск и прямой срез придавали ухоженный вид. Красная помада и брошь на воротнике пальто отлично завершали образ.

Настя бегала глазами по толпе, сжимая ремешок сумочки.

Я пробиралась сквозь толпу, распихивая людей пухлым рюкзаком. Настя увидела меня, и ее глаза заискрились. Она широко улыбнулась.

— Привет, малыш. — заключила меня в объятия. — Как добралась?

— Хорошо, — я провела ладонями по шелковым волосам, — ты такая красивая! — Восхищенно пробормотала я, разглядывая ее ровный тон кожи и маленькие серьги.

— Ты у меня тоже, Инга. Голодная?

— Нет, я мамины пирожки с капустой ела и тебе оставила. — перекидываю рюкзак на другое плечо.

Настя радостно рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

— Пойдем, Марк ждет на парковке. Я хочу вас скорее познакомить. Сейчас поедем домой отдыхать, а завтра смотреть город и по магазинам. Надо тебе к школе вещи докупить. — Она взяла меня за руку и потянула за собой сквозь толпу.

Мое сердце взволнованно застучало. Я была наслышана про Марка — богатый, щедрый, добрый, любит мою сестру.

На парковке стояла большая, серая машина.

В те времена Федорцов еще предпочитал водить машину самостоятельно.

Когда мы подошли к машине, передняя дверь отрылась. Сначала я увидела светлую макушку и носы начищенных ботинок, опустившихся на мокрый асфальт, и лишь потом самого Федорцова. От него исходил холод.

«Как Настя может встречаться с ледышкой?» — подумала я и тут же себя одернула. Нельзя быть такой предвзятой. Нельзя судить о людях поверхностно.

Он был в почти неизменном костюме-тройке и черном укороченном пальто. Его взгляд полоснул лезвием. Мне стало почти физически больно, и интуиция шепнула, что я не ошиблась. Даже в приступе слабоумия мне бы не пришло в голову назвать его добрым. Щедрый — возможно. Но ведь не трудно быть щедрым, если у тебя есть деньги?

Мне сразу же стало стыдно за разбитые носы своих ботинок и стертые манжеты куртки.

Настя представила нас друг другу. Он кивнул, сложив руки за спиной. Я боязливо поздоровалась и постаралась незаметно просочиться на заднее сидение. Настя села вперед. Марк Николаевич впервые ко мне обратился:

— Давай я уберу. — протянул руку.

С неба начали срываться первые капли, падая ему на ресницы и волосы. На вокзале разносилось смазанное объявление о расписании автобусов. Пахло бензином и мокрым асфальтом.

Я непонимающе захлопала глазами.

— Рюкзак свой давай. — вздохнул он, повторно протянув руку. — В багажник уберу.

— А, хорошо… — протягиваю лямку рюкзака и наши пальцы на секунду соприкасаются.

У него, на удивление, теплые руки. Я поднимаю глаза и встречаю его изучающий взгляд. Отдаю рюкзак и ныряю в теплый салон. Пока Федорцов хлопал крышкой багажника, я озвучила Свечке свои сомнения:

— Насть, я точно вам не помешаю? Что-то он сердитый какой-то, может недоволен, что я к вам приперлась?

— Ерунду не болтай. — Настя повернулась ко мне и нахмурилась. — Марк никогда не даст добро на то, что ему не нравится. На него там, где залезешь, тут же слезешь. Не переживай. Лучше расскажи, как там мама.

* * *

— Ну, чего замерла? — Выдергивает меня из воспоминания голос Кости. — Идем.

Петр Семенович уже заметил нас и отложил удочку. Он спрятал руки в нагрудный карман, стоял и разглядывалнас из-под густых бровей.

Я иду вперед, Костя — за мной.

— Здравствуйте, Петр Семенович!

— Здравствуйте, Инга Анатольевна. Все-таки приехали? — Задает вопрос, не ожидая ответа, и бросает суровый взгляд на Костю. — Зачем оно вам надо?

Я теряюсь от такого вопроса. В смысле, зачем?

— Хочу повторить поиски. Ваш молодой коллега не очень усердствовал.

Петр Семенович кивает, соглашаясь.

— Так он за звездочками в полицию пошел, а не за идею. Вот я в его годы по три дня мог не спать, пахал и жрал рыночные чебуреки на ходу. Ладно, пока меня не понесло в воспоминания — спрашивайте, раз приехали. Только нового я вам ничего не скажу.

Пытаюсь выхватить из жужжащего роя мыслей основной вопрос.

— Почему Вы так быстро закрыли дело и ушли на пенсию?

— Я понимаю, о чем Вы думаете, — он проводит пальцем по седым усам. — Но все просто. Улик практически не было. Человека как корова языком слизала, а начальство давило. Нужно было квартал закрывать. С пенсией это никак не связано. Моя мне ультиматум поставила: или я ухожу, и мы уезжаем за город. — Он улыбается и продолжает. — Или я сам себе стираю носки, и сам глажу рубашки. Короче, все делаю сам, потому что она уйдет от меня.

Допустим, я пинаю маленький камешек, размышляя.

— Алиби ведь было у всех, верно? — Петр Семенович кивает, глядя на Костю.

— Молодой человек ведь тоже присутствовал?

Мне кажется, или в его голосе сквозит подозрение?