Девочка Сокола

Оле спасибо сказать надо, но почему в груди горит злость, от которой рвет жилы и кровеносные сосуды? Помутнение рассудка какое-то. Что в этой девчонке такого, что мозг нахрен вырубает? Эмоции хлещут через край. Я всегда равнодушно относился к женщинам. По юности пару раз спутал секс с любовью, но быстро во всем разобрался. Есть те, с кем в кайф, и те, с кем можно снять напряжение. Первые встречались реже и задерживались в постели дольше. Вот и вся разница. Удивлялся своим друзьям, когда они, будто сговорившись, нашли тех единственных, от которых не тянуло налево. Мне это было не понять, но за друзей был рад. Иногда хотелось и себе обычного семейного счастья. Чтобы только одна женщина. И каждый раз с ней, как первый. И чтобы взаимопонимание, любовь, вечера дома… в обнимку на диване перед экраном телевизора, на столе горячий ужин, а ты на нее смотришь и вкус еды не чувствуешь… так я смотрел на…

Твою!.. Вот опять мысли вернулись к Кире! Какая, нахрен, она вторая половинка? Чистейший концентрат мозговыноса! Маленькая ядерная бомба, которая ошметки от него не оставляет! Разбитое зеркало и изрезанная рука не помогли успокоиться. Схватив с пола футболку, обмотал раны.

Не хотел на нее смотреть, но когда выходил, не удержался. Чувство вины вгрызлось в душу. Маленькая, хрупкая. Кутается в покрывало. Боится, гадство! Куда делись гордо расправленные плечи, вызов во взгляде, упрямо вздернутый подбородок? Она даже смотреть в мою сторону боится.

Выбежал, потому что сейчас она меня и слушать не станет, а я не в том состоянии, чтобы переговоры вести. Все закончится так же, как в душе, только на постели — и вряд ли кто-то еще помешает. А у меня и без этого куча проблем, которые придется разгребать.

Я знал, что Оля не уехала. Сидит на стуле в кухне, губы обиженно поджаты, глаза блестят, но слез нет. Кто-то бы сказал, что у нее нет гордости. Возможно, но в нашем случае она всегда знала, что не единственная в моей постели. Если и обижалась, то никогда до сегодняшнего дня этого не показывала.

— Ты и сводную сестру в постель уложил? — стараясь уколоть. Получилось.

— Кира мне такая же сестра, как и ты, — несмотря на злость, голос звучал равнодушно. — Ты для этого задержалась? Высказаться решила? Валяй.

— Ты пригласил меня на ужин.

«Который до сих пор стоит на столе нетронутым…»

— В спальню не приглашал, а ты поперлась. Скажешь, потому что нас долго не было, и ты пошла позвать? Не верю. Могу прямо сейчас просмотреть записи с камер, — лицо Оли резко побледнело. — В кухню даже не заглянула, — усмехнувшись.

— Я за девочку испугалась!

— Не бросилась ее спасать, когда я двери выламывал и орал? Стояла внизу и слушала, довольно улыбаясь?

— Нет! — не сразу, после короткой заминки.

— Камеры, Оля. Вместе посмотрим?

— Ну и мудак же ты! — взвилась она.

Скинула с лица маску, за которой так долго пряталась. Бабы всегда врут, когда говорят, что согласны просто на секс, отношения им не нужны. Говорят так, потому что это шанс понравиться, зацепить мужика, чтобы он забыл о своих намерениях и, скрепив отношения браком, передал кошелек в загребущие ручки.

— Ты всегда об этом знала. И пришла ко мне не за любовью. Твою ипотеку платить стало некому, когда Худаев узнал, что на Мальдивы ты не с подругой ездила. И фотки своей подруги с другим мужиком ты мне с незнакомого номера скинула, когда мы в клубе вместе сидели.

— Ты… как…

— Откуда я это знаю? В тот же вечер выяснил. Но это была всего лишь информация. Я всегда знаю, кого укладываю в свою постель. Твоя кандидатура на тот момент меня устраивала. Ты мне тело, я тебе деньги. Все честно. Как и договаривались. Я ничего не должен был Марине, ничего не должен тебе. Слушать претензии не желаю. Можешь ужинать и вызывать такси, — все это спокойным равнодушным тоном.

— Не боишься, что о твоей связи с падчерицей отца узнают журналисты?

«Да ну нахрен! Угрожает?»

— Голословные обвинения. Где доказательства? — на самом деле я не был спокоен, с трудом себя сдерживал, чтобы не вышвырнуть дрянь за ворота.

— Они не всегда нужны, — дрожит, но все равно пытается укусить.

— Если хоть одна газетенка вякнет, ты об этом очень сильно пожалеешь. Не стоит делать меня своим врагом, — а вот это была не прикрытая ничем угроза. Мне плевать на себя, подумаешь, будут болтать, я к этому давно привык. А имя Киры трепать не позволю. Пусть я и мудак, но девочку в обиду не дам.

— Жалко глупышку, — злоба исказила симпатичные черты лица. — Она ведь, поди, не знает, как ты поступаешь со своими любовницами? Сначала сам играешь, извращаешься, как можешь, а когда надоедают, под своих партнеров и друзей подкладываешь, чтобы выгоду получить!

«Что за бред? Было несколько девок, которые, после того как мы расстались, общались с моими знакомыми, но я точно не способствовал их общению!»