Девочка, сошедшая с тропы (СИ)

Хеймитч бросает в ее сторону недобрый, но все еще трезвый взгляд. Сэй знает, как сильно ему хочется наплевать на все и сорваться. Сэй слышит порой, как он просыпается от кошмаров. Но путь, которого он держался практически всю свою жизнь, ведет только в один конец. И теперь у него есть те, кто не позволит ему на этот путь вернуться. По крайней мере, они сделают все, что в их силах, чтобы этого не произошло.

Китнисс по-прежнему не говорит ни слова. Даже когда Жози притаскивает с улицы едва живого рыжего кота, шипящего и вырывающегося из ее рук при виде сестры своей единственной хозяйки, она не произносит ни одного слова, только крепче сжимает кулаки и скрывается в своей комнате раньше обычного. Другая девочка — не Прим — тоже держит блудного кота крепко, но при этом бережно. Сэй не запрещает оставить кота, Китнисс помогает — молча — обработать его раны, хотя именно ее кот царапает до крови. Свои свежие раны бывшая огненная девушка тоже обрабатывает самостоятельно. И молча. А ночью будит всех своим истошным криком.

— Это никогда не закончится, — говорит Хеймитч, неуверенно останавливаясь у запертой двери.

— Будто ты помогаешь этому закончиться, — говорит Сэй и уводит внучку обратно в комнату, хотя та уже практически выспалась.

Хеймитч не помогает никому, даже самому себе, но продолжает читать вслух. В книге остается последняя глава, но Жози не торопится выбрать новую книгу для чтения. Атмосфера в доме, по мнению Сэй, становится невыносимой, будто все они обречены гнить заживо, потому что не сумели спасти или спастись.

В часы чтения Жози теперь гладит кота. Тот не дается, но уже не царапается в ответ на ласку. Кот терпеливо ждет, когда его приласкает та, настоящая хозяйка, как будто скоро настанет день, когда мертвые вернутся с того света.

Бывший ментор двенадцатого дистрикта медлит впервые за долгое время, приступая к чтению новой главы. Его мучают нехорошие предчувствия. В черно-белых нарисованных чертах красивого и отталкивающего одновременно лица он видит если не свой, то чей-то приговор.

— Банши, — произносит он медленно, как в первый раз.

Когда глава подходит к логическому завершению, Китнисс распахивает дверь — неожиданно и резко. Дверь даже бьется о стену с оглушительным звуком. Все, кроме Жози, вздрагивают. Сэй даже привстает со своего места, готовая броситься к чрезвычайно бледной хозяйке дома и подхватить ее, если вдруг та упадет в обморок.

Китнисс смеется со слезами на глазах.

— Голос, который предсказывал смерть, — неточно цитирует она одну из только что прочтенных Хеймитчем строк. — Я и есть Банши. Сколько людей погибло из-за моего голоса? Сколько?

Ей не дает покоя этот вопрос. Она выкрикивает его бесконечное число раз, даже когда Хеймитч ловит ее у стены, о которую она в кровь разбила собственные руки. Китнисс вырывается, лягается, одержимая какой-то сумасшедшей идеей. Она успокаивается только через полчаса, и долгое время после окончания истерики лежит в кровати, свернувшись в комочек, все еще всхлипывая при очередном вопросе.

Жози прячет книгу среди других книг и долго стоит в дверном проеме в комнату бывшего символа революции. Жози больше не попросит Хеймитча что-либо прочитать.

========== 3. ==========

Комментарий к 3.

За исправление ошибок в этой главе сердечно благодарю уважаемую бету Александрин Вэллэс!

Новости о новом подтверждении сумасшествия Китнисс Эвердин распространяются слишком быстро.

Эвердин — известная всему Панему личность, тем более, когда сходит с ума в очередной раз.

— Она считает себя банши, — говорит Джоанна Мейсон.

Язык ее заплетается после превышенной нормы алкоголя. Она щурится, пытаясь сфокусироваться на расплывающемся лице собеседника, а потом бросает это занятие как совершенно точно бессмысленное; она действительно слишком пьяна, чтобы понять выражение лица немногим более трезвого Гейла Хоторна.

Когда Джоанна пьяна, она полностью не контролирует громкость своего голоса. К разговору, совершенно точно задуманному как их личный с Хоторном разговор, присоединяются несанкционированные собеседники. Тоже пьяные. И, что самое удивительное, слышавшие всю историю Джоанны с самого начала.

— Кто такая эта банши? — спрашивает Энорабия. Еще живая. Привезенная как задокументированный груз в чертов второй дистрикт для устрашения и заключения гребанного мира с остатками старого режима.

Джоанна уверена, что старый режим — его жалкие остатки — рассосались бы сами собой и без присутствия этой зубастой профессионалки, но новое руководство все равно прислало Энорабию, присвоив ей непонятный статус: что-то среднее между пленницей и миротворцем, который сам вот-вот станет террористом.

Вопрос недоделанной союзницы ставит седьмую в неловкое положение.

К счастью — по нелепому стечению обстоятельств — для справки есть Бити.