Девочка, ты попала!

А ещё они называли меня сумасшедшей мамашей. Но мне было на это всё – равно, кем они там меня называют. Главным было то, что я добилась своего законного права, не разлучаться с дочерью. А то, что мы находились далеко от Москвы,  обеспечивало нам с ней гарантию, что злая мачеха до нас не доберётся. Пока. Пока мы немного не окрепнем, и я не решу, как быть дальше.

А сейчас я наслаждалась материнством. И была так счастлива, что ни о ком больше не хотела думать. Словно на всём белом свете были только мы одни – я и моя дочурка. Моё солнышко. Ну да, были еще работники больницы, в которой мы находились, те самые работники, которые считали меня чокнутой. Но  я стала такой умиротворенной, что вскоре они не то чтобы забыли, как я воевала за свои права, но  даже  хвалили меня за это.

Глава 18

Юля

Шёл третий день моего пребывания в больнице.  Пришла наша доктор Ольга Павловна. Немолодая женщина с седыми волосами, аккуратно прибранными под медицинскую шапочку. Она  осмотрела малышку.

– Юля, всё у вас хорошо. Девочка родилась здоровой. Хорошо кушает (это я её хорошо кормлю грудным молоком!) И глядя на неё даже не скажешь, что родилась в поезде,  – засмеялась доктор. – Ух ты, какая шустрая! А глазищи – то какие, как у мамы нашей, – улыбалась Ольга Павловна Машеньке. А та в ответ тоже скалила свой беззубый ротик.

Ох, как меня умилила эта сцена! Я прям расчувствовалась. И на глаза навернулись слёзы.

– И что это плачет наша мама? Машенька сейчас успокоит маму. – И она поднесла девочку прямо к моему лицу. А Машенька своей маленькой ручкой со сжатым кулачком  провела по моему лицу.

Слёзы мгновенно высохли и  я засмеялась. А дочка снова улыбнулась в ответ. Вот оно, какое мамино счастье! Умилялась я. И крепко – крепко прижала дочурку к своей груди.

***

Шла к концу неделя как мы уже находились в больнице. В палату  вошёл главврач больницы. Сухонький пожилой доктор Семён Емельянович. Это было тревожным знаком. Похоже, пришёл нас выселять.

– Ну, молодая мамочка, – обратился он ко мне. – Всё у вас хорошо?

– Да, спасибо, – ответила я. На руках я держала заснувшую малышку, всё крепче прижимая её к своей груди, словно ей грозила опасность.  И сразу же спросила в лоб: – Вы пришли нас выгонять?

– Ну, что ты, милочка, такое говоришь.  Я пришёл поговорить с тобой. Вот ждал, когда ты оклемаешься. Пообвыкнешься к своей новой роли  – мамочки. Малышка окрепнет.

– Чтобы выписать нас? – хмуро вопросила я.

– Юля, давай начистоту. Тебе ехать некуда? Или ты прячешься от какого – то здесь?  – главврач пытливо смотрел н меня поверх своих очков.

– Скорее, второе, – сухо бросила я. И, отвернувшись от него,  начала укладывать дочь в кроватку.

Он ждал. Но я не поворачивалась. Не хотела, чтобы он видел мои слёзы. И тогда он сказал мне в спину:

– Хорошо. Я понял. И подумаю, что можно сделать.

Ночь прошла беспокойно. Я почти не спала. Всё думала, что предпринять. Конечное, лучше всё – таки добраться до родного города. Да и мама  успокоится. А то, наверное, уже в розыск меня подали. Да, это будет самым разумным решением. Подумала я и  уснула.

Но уехать я не успела.

***

Макс

Я пришёл к отцу Юлии в его рабочий офис. В Бизнес Центра ожидаемо без пропуска меня внутрь здания не пропустили. Я особо и не рвался. Выяснил внутренний телефон Богопольского и набрал его. Взяла его секретарь. Я представился и попросил соединить с Богопольским.

– Слушаю, – донесся до меня его низкий голос в трубке.

– Добрый день, Александр Сергеевич, – вежливо произнёс я.

– Добрый день, – сухо ответил он.

– Я Максим Ольховский. Пришёл поговорить с вами по поводу вашей дочери Юлии, – залпом выпалил я. В трубке повисло молчание. – Алло! Вы меня слышите? – настойчиво продолжал я.

– Хорошо, – отозвался Богопольский.  – Сейчас отдам распоряжение. Вас пропустят через службу охраны Центра. – Он нажал отбой.

Я выдохнул. Подождал пару минут. И двинул. Поднялся на лифте на семнадцатый этаж здания. Вышел в просторный холл, огляделся и направился в приёмную. Помощница Богопольского доложила обо мне. И, выйдя из его кабинета, вежливо улыбнулась.

– Проходите, пожалуйста, господин Ольховский. Вас ждут.

Я был настроен решительно. И уверенно вошёл в кабинет отца Юли. Тот сидел за своим рабочим столом, и внимательно изучал какие – то документы. Всем своим видом он явно демонстрировал мне, что у него есть дела поважнее, чем разговор со мной. Это было сигналом, что разговор будет, если он вообще состоится, непростым. Но холодная встреча не сбила моей решимости выяснить всё до конца. Я рвался в бой. И всё-таки то, что он согласился на нашу встречу, говорило о том, что не всё уж так безнадёжно. Конечно, шансы были ничтожно малы. Но они были.

Богопольский на моё появление не реагировал. Я стремительно шагал через весь кабинет к его столу, и, дойдя до него, уселся в кресло напротив, не дожидаясь его приглашения. Кто его знает, может, он предполагал, что я так и останусь навытяжку перед ним. Но я не его подчиненный.